Загадка Иисуса - [32]
Возможно ли понимать Иисуса иначе, чем только двумя указанными манерами, как человеко-бога или как обыкновенного человека? Существует ли третий путь? Я думаю, что существует. Наиболее древнее и лучшее свидетельство, которым мы располагаем, свидетельство Павла, заставляет думать, что первоначально Иисус не был человеком, а духовным существом, духом, который проявлял себя для своих верных в видениях, в пророчествах, в даре чудотворения. В этого духа верили на основании его проявлений и потому, что его история была известна из апокалилс.
У истоков христианства лежит, если я прав, не индивидуальная биография, а коллективный мистический опыт, опирающийся на мистически откровенную божественную историю. Источником познания Иисуса были священные, книги и человеческие сердца. Я предоставляю богослову, психиатру и социологу обсуждать природу духовных существ. Иисус — духовное существо: вот что вытекает на мой взгляд из первых христианских документов.
Истинный ключ к проблеме заключается в семи или восьми текстах Павла. Они темны и затемнены позднейшими истолкованиями. Они стоят того, чтобы попытаться терпеливо и с симпатией поработать над ними: может быть, удастся добраться до идей великого пророка.
II. Апокалипсис (откровение) Павла
Послание Павла древнее евангелий. На этот счет все согласны, последовательность здесь установлена твердо. Послания Павла относятся к 50–55 г.г., евангелия к 80—120 г.г. Промежуток между ними не меньше 25 лет, это достаточный срок в развитии христианства, столь быстром и изменчивом.
Из этого хронологического соображения должно исходить всякое углубленное рассмотрение проблемы Иисуса. Образ Иисуса, находимый нами у Павла, более древен, чем образ Иисуса, почерпаемый нами в евангелии. Следует ли перевертывать истинный порядок вещей под тем предлогом, что первый образ более божественен, второй более человечен? Это было бы неразумно делать. Для тонкого исследования хронология является единственной руководящей нитью.
Однако, долгая привычка читать в новом завете на первом месте евангелия приводит к тому, что Павлу невольно приписывают образ Иисуса, который преподносится евангелиями[157]. В результате получается недоразумение. В первую очередь следует запросить Павла. Следует получить от Павла свежее и девственное представление об Иисусе. Иисус в евангелиях может быть лишь производным от Павлова Иисуса. Именно Иисус Павла подлежит объяснению.
Трудность заключается в уловлении того образа, который создал себе Павел об Иисусе. Он не Излагает, не рисует обстоятельно этого образа в своих посланиях, ибо он, вероятно, рисовал и пламенно расписывал его в своих вдохновенных устных выступлениях. Его корреспонденты слишком хорошо знали этот образ. Они были посвящены полностью в веру этих первых времен великой надежды и прекрасной любви.
Мы уже не являемся такими посвященными. Нам приходится довольствоваться смутными упоминаниями, полусловами, краткими намеками, герметическими формулами. Вдруг блеснет молния, озаряющая глубины неба, то отверстые, то закрытые. Иногда, как будто, начинается объяснение, мы напрягаем свой разум, но объяснение быстро обрывается, ибо пророк считал его излишним. Он писал не для нас, а для нескольких дюжин людей, малоизвестных, малосостоятельных, малоученых, затерянных в водовороте портового города или в молчании степей, людей, в которых он зажег великую надежду. Он не предполагал, что мы будем ломать голову в течение 18-ти веков над каждым словом в его маленьких мерных фразах, целых 1800 лет после того срока, к которому он относил конец мира и пришествие Иисуса. Мы являемся толкователями древних текстов, которым с зажженными светильниками приходится реставрировать утерянную поэму.
Очень недолго собрать тексты, где Павел делает более или менее осмысленное упоминание об Иисусе.
Наиболее полное, хотя вообще-то очень загадочное и ущербленное, упоминание находите в Послании к филиппийцам[158].
Павел находится в тюрьме[159] под угрозой смертного приговора. Он жалуется на позорные раздоры, царящие между вождями христианского движения. Ни у кого из них нет любви. Некоторые из них честолюбивы, ревнивы, злы, коварны, нечисты. Он не хочет, чтобы и в Филиппах было так. Он знает, что среди диаконисе две женщины, Еводия и Синтихия, грызут друг друга. Ему приходится умолять доброго Оинзига примирить их. Торжественным и патетическим голосом он заклинает своих дорогих филипийцев быть кроткими и смиренными. Он возносится на горние высоты и показывает божественный пример мессии Иисуса:
«Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во христе Иисусе.
Он, будучи образом божиим,
не почитал хищением[160] быть равным богу,
но уничижил себя самого,
приняв образ раба,
сделавшись подобно человекам
и по виду став, как человек;
смирил себя,
быв послушным
даже до смерти и смерти крестной.
Посему и бог превознес его И дал ему имя выше всякого имени,
Дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено[161]
Небесных, земных и преисподних,
И всякий язык исповедал,
Вот наиболее древнее резюме истории Иисуса, которое мы имеем. Оно обращено в урок, в поучение. Павел предостерегает тех, которые пребывают мистически в мессии и Иисусе, он убеждает их походить на того, в ком они живут, в ком они живы или кто, вернее, живет в них. Апостолы и пророки Иисуса не должны заноситься и хвастать своим достоинством (как поступают соперники Павла). Они должны принимать унижение и смерть (что делает Павел). История Иисуса — великий внутренний пример.