Зачем России Европа? - [53]

Как бы то ни было, поначалу Аничкову дворцу, т.е. «партии войны», ничего не светило. Тем более, что славянофилы не желали и слышать ни о каких уступках за счет славян «Иуде-Австрии», «самому коварному врагу славянства». Да и злодейский Альбион не вызывал у них энтузиазма. И понятно почему:

Пора догадаться,— писал Аксаков, — что благосклонность Запада мы никакой угодливостью не купим. Пора понять, что ненависть Запада к православному миру происходит от иных, глубоко скрытых причин; причины эти — антагонизм двух противоположных духовных начал и зависть дляхлого мира к новому, которому принадлежит будущность.

Дело тут не только в том, что начитался, бедняга, Погодина и Данилевского. Это очевидно. В том еще дело, что так никогда он не понял, что без помощи «дряхлого мира» задуманная панславистами перекройка Балкан была невозможна. И помощь эта на его счастье (или несчастье) явилась — в лице самого гроссмейстера европейской интриги и известного «друга России» Отто фон Бисмарка, рейхсканцлера новоиспеченной Германской империи, которому по его собственным соображениям позарез нужна была тогда русско-турецкая война.

НА ПУТИ К ВОЙНЕ

Роль посредника между Бисмарком и наследником исполнял принц Александр Гессенский, брат императрицы, сновавший из Аничкова дворца в рейхсканцелярию, оттуда в Вену и обратно в Берлин. Наконец-то все было согласовано. Англия удовлетворилась Кипром. Но Австрия потребовала изрядный кусок славянских Балкан и вдобавок поставила жесткое условие — в результате войны не должно быть создано «одно сплошное славянское государство». Все это, разумеется, держалось в строжайшем секрете от славянофилов.

Долго ожидать повода для войны не пришлось. У гигантской Оттоманской империи было с десяток собственных «Польш», и бунтовали они практически беспрерывно. В 1875 поднялась Герцоговина, в 1877 — Болгария. И своих «патриотических истерий» Турции тоже хватало. На этот раз они достигли такого накала, что группа патриотических пашей свергла султана Абдул-Газиза, заменив его непримиримым исламистом Мурадом V, и восстание болгар стало поводом для свирепой резни, всколыхыхнувшей всю Европу. Как писала лондонская Дaily Mail, «если перед нами альтернатива — предоставить Герцоговину и Болгарию турецкому произволу или отдать их России, пусть берет их себе — и бог с ней». Дальнейшее было делом техники.

Славянские благотворительные комитеты, основанные славянофилами в крупных городах, собирали в церквях деньги на «славянское дело» Созданы были бюро для вербовки волонтеров в сербскую армию. Их оказалось немало. Попадался, конечно, и просто бродячий люд, но были и отставные офицеры, и юные идеалисты, как Всеволод Гаршин. Аничков дворец отрядил в Белград героя средназиатских походов генерала Черняева, который принял командование сербской армией.

Прокламации Аксакова, обличавшие «азиатскую орду, сидящую на развалинах древнего православного царства» дышали яростью. Турция именовалась в них «чудовищным злом и чудовищной ложью, существующей лишь благодаря совокупным усилиям всей Европы». И все это бурлило, соблазняя сердца и будоража умы, выливаясь в необыкновенное возбуждение, притивостоять которому не смел и сам царь. Свою часть работы славянофилы делали хорошо. Патриотическая истерия 1863 года выглядела по сравнению с тем, что происходило в 76-м, как детский утренник. Единственное, чего не знали славянофилы, это что работали они на Бисмарка. .

ВОЙНА

30 июня 1876 года Сербия объявила войну Турции. Но продолжалась она недолго. Три месяца спустя войска Черняева были разбиты наголову. Турки шли на Белград. Сербия запаниковала. И что бы вы думали, ее спасло? Ультиматум «дряхлого мира», потребовавшего международной конференции. Оставшись в одиночестве, турки отступили. Но в последний момент сорвали конференцию, неожиданно объявив, что «султан жалует империи конституцию, открывая новую эру благоденствия для всех ее народов». Обнадеженные европейские послы покинули Константинополь.

Но в Москве патриотическая истерия полыхнуло с новой силой: какая может быть перестройка в «азиатской орде»? Нет, не устраивали славянофилов ни бескровное разрешение конфликта, ни тем более турецкая конституция. Не прощали туркам унижение Сербии. Сопротивление «партии мира» было сломлено. 12 апреля 1877 года Россия объявила войну Турции. Исход ее был предрешен. Даже при крайнем напряжении сил турки могли выставить в поле 500 тысяч штыков, половину из них необученных. Им противостояла полуторамиллионная регулярная армия. При всем том затянулась война почти на год. Маленькой победоносной войны не получилось, хотя патриотическая истерия вышла и впрямь большая и, как видим, победоносная.

Потери были гигантские, главным образом из-за трех бездарных лобовых штурмов Плевны (в конце концов взял ее правильной осадой герой Севастополя Эдуард Тотлебен). Спасла судьбу кампании героическая защита Шипки. Но победоносная армия, спускалась с Балкан в состоянии отчаянном. Как записывал офицер главного штаба, «наше победное шествие совершается теперь войсками в рубищах, без сапог, почти без патронов, зарядов и артиллерии».