Зачарованный свет - [7]

Боян вещий – кощун, язычник, замышляющий свои словеса, волхвующий певец, обаятель, выколдовывающий речь. Несомненно, что он – “учитель пения”, а не духовный наставник. “Слово” – это прощание с кумирами древности. Даже имя Боян скорее нарицательное, чем собственное. Одно из первых упоминаний о таких славянских певцах относится к 590 году: во Фракии они зашли к императору Маврикию. И по Древней Руси ходили сотни гуслезвонцев, которые князьям “славу рокотаху”. Думается, что и другие – новые – песни, построенные “по былинам сего времени”, могли иметь такой же зачин: “Нелепо ли нам, братия…” Но “Слово” у нас одно.

Древнерусский Безымянный Поэт призывает не начинать песнь “по замышлению Бояна вещего”, потому что “старых словес” уже никто не понимает, да и не хочет больше понимать, разве что волхвы-экстрасенсы, но и с ними к тому времени вопрос был решен. Не одни же только киевляне в то светлое Господнее лето пошли вслед за низвергнутым Перуном “с горы по Боричеву… на Почайну и влезоша в воду”. Ко времени похода князя Игоря на половцев на всей территории Древней Руси уже сложились христианские традиции. И недаром, рассказывая о событиях тринадцатого века, автор Ипатьевской летописи заостряет внимание на том, как дружина великого умом и дерзостью князя Василько расправляется с вождем соседних еще языческих племен: “Бе Скомонд поганой влъхв и кобник нарочит, борж бе яко зверь… убиен бысть и глава его взоткнена на кол”. Ятвяжский князь уже не рядовой иноплеменный находник, а лютый враг, сатанист, с которым нельзя примириться. Со своими родными язычниками поступали не менее жестоко. И… О Диндимена! Великая Матерь Богов! Дочь твоя Метафора спасает нас от огня и железа, от беды и лиха, от волока с горы по Боричеву! Носителями древних мифов в их позднейших авторских переработках оставались народные певцы и сказители, как ныне поэты, – с ними по земле “Слово Ведуном ходит”.

8. В синей мгле

Есть мнение, что у эллинов не было жреческого сословия в такой форме, как у египтян и римлян. Если Геродот узнал о жизни богов и героев, читая Гомера и Гесиода, то у эллинов пятого века до нашей эры жреческого сословия не было уже очень давно. В одной только Додоне какие-то жрецы и жрицы находились постоянно, все-таки Священная Роща! И примитивность культа почитания деревьев действительно говорит о глубочайшей древности. К тому же Додона находилась на периферии греческого мира – в Эпире, и жрецов могли оставить, чтобы потомки дорийцев не забывали своих корней. Говорят, что и аргонавты, собираясь в Колхиду, выбирали деревья в священной роще Додоны, чтобы сделать из них вещие мачты, пенье коих истолковывалось как предсказание. Да и о древнейшей мифологии Геродот, например, разведал некоторые подробности и сделал вывод: “Итак, афиняне первыми из эллинов стали делать изображение Гермеса с прямо стоящим членом…”, “я слышал от жриц в Додоне…” и так далее. Нечто подобное было и у древних славян: “чтуть срамные уды… кланяются им, и требы им кладут”. Ну что сказать? До определенного возраста дети стыда не знают. И это не самое страшное.

По мнению академика Рыбакова, в истоках детской игры “Ворота” скрывается языческий обряд, связанный с праздником и жертвоприношениями в честь какого-то божества. Если это так, то можно только догадываться о том, что скрывается за словами “ходи в пекло”, и гадать, какому Стрибогу, Белбогу или Чернобогу предназначалась девочка, украшенная веночком, сплетенным из гроб-травы, могильницы. Впрочем, слова “барвiновiй” и “барвинок” теперь имеют другое значение, а пеклом на крещеной Руси называли преисподнюю. Подобная детская игра сохранилась у чехов и называется “У золотых ворот” или “Мост”: двенадцать играющих по тем же правилам.

Словом, дети как дети. Они и задают правила игры – заводят счет, бросаются врассыпную, но обязательно возвращаются туда, где начинали играть, – на Старое Место, на котором всегда можно увидеть следы костра и найти переломанные деревянные пики, потрошеных плюшевых медведей и оторванные кукольные головы. Так случается со всеми игрушками, которые надоели, но именно эти приметы характеризуют самих играющих и говорят об их возрасте.

Совершенно идентичны черты обитателей языческого бестиария и традиции родоплеменного мракобесия южных, северных, западных и восточных славян. Но поколения богов реконструировать трудно. О дьяволах, чьи капища разрушены в историческое время, тоже почти ничего неизвестно. Мы не знали переходного периода, как другие народы, которые научились читать и писать задолго до принятия христианства. Герои нашего эпоса оторваны от своих богов. Они их просто не знают. И самих героев до наших дней дошло не так много, как у южных соседей, но и не сказать, что мало. Более чем другим повезло “героям” животного эпоса. Все без исключения сказочные звери нашли свое место в детских книжках, а кое-кто из них попал в сокровищницу мировой литературы. Достаточно вспомнить, как в начале девятнадцатого века любимчик народной демонологии запрыгнул на златую цепь и теперь останется на ней, пока длятся речь и время. Ребенок узнает о нем раньше, чем начинает осознавать себя. Ай да Котя!