Зачарованный свет - [8]

Да и в “Слове” звери и птицы служат не для одной только звукопроводимости мира поэтического текста. Они – как и мифические существа – составляют особый образный ряд – и речь “говоряхуть”, и песни поют. В древних текстах и люди – как звери: “яко лев”, “яко рысь”, “яко коркодел”. Что ни князь, то сокол. Княгиня – чайка. Что ни Марья, то Лебедь Белая!

Черты подобного “звериного стиля” проступают из произведений всех литературных жанров. Это позволительно для русской прозы и было обязательным для русской поэзии всех времен и континентов. Примеров не счесть. Все в порядке вещей и не очень-то заметно, а вот без волшебства и чудотворства русская литература даже в уме не укладывается. О Всеславе Полоцком, правнуке Владимира Красное Солнышко и Рогнеды, наш первый писатель так прямо и говорит: “его же роди мати отъ вълхования”. Не так витиевато и цветасто, как передают калики перехожие-переброжие, но не менее баснословно. Причем нисколько не согласуясь с христианской традицией восточной апостольской церкви. И это не поэтический произвол, пред коим не устоял строгий летописец.

“Рожденный от волхования” современник Нестора дожил до 1101 года. Насколько же был еще близок тотемный мир предков в конце того же двенадцатого века, если по воле автора “Слова о полку Игореве” князь полоцкий Всеслав Брячиславич навеки остался в русской литературе с тем, что “обесися сине мгле” серым “вълком”.

9. Ликантропия

Геродот пишет о целом народе оборотней. Владимир Даль рассказывает о том, как можно превратиться в волка, порыскать и опять вернуться в прежнее состояние. Все очень просто: темный лес, гладко срубленный пень, воткнутый в него острый нож, через который надо перекувырнуться. Но что перед этим выкрикивается на весь лес, не сообщается. Никто не помнит волшебных слов Заклинания. Утверждение Стратановского, что легенды об оборотничестве относятся к культовому празднику, участники которого носили волчьи шкуры и маски, нелепо. Геродот написал Правду. Если было бы наоборот, то Чумак не напоил бы великую страну Заряженной Водой. Мы просто забыли, что в том или ином случае надо говорить.

Оболкусь я Оболоком! Хорт – Хорт – Хорт… Обтычусь частыми Звездами! Хорт – Хорт – Хорт… Обернусь я Серым Вълкомъ!!!

Но если кто-то нож унесет, пока волком рыскаешь, то навек волком и останешься. Хорошо, если добрым человеком был до того, как через пень кувыркался. Это про таких оборотней и говорят: волк дорогу перебежит – к счастью!

И недаром в полночь перед битвой легендарный славянский полководец отъезжал в сторону от войска и выл по-волчьи. Вдали ему отзывался волк, и начинали выть все волки в округе. Зачем воевода слушал волчьи песни в ночь перед битвой, непонятно. Но и в наше время говорят: с волками жить, по-волчьи выть.

Есть в летописи любопытная байка: князь Владимир и разбойники. Крещеный, но по-прежнему суеверный киевский владыка довольно скоро “истончился” до такой кротости, что начался на Руси разбой, доселе невиданный, до той поры неслыханный. От безнаказанности число грабителей, насильников и татей росло не по дням, а по часам. И взмолились тогда праведники церковные, возроптали разумники православные, пришли в палаты белокаменные и спрашивают у светлого князя Володимира: “се умножися резбойници, почто не казниши?” А он им так отвечает: “боюся греха”. Вот тогда и появляется в русских песнях-былинах, в сказках-небылицах такой незабвенный персонаж, как Соловей-разбойник, Одихмантьев сын. Тварь до того могучая, что на двенадцати дубах гнездо свил и ровно тридцать лет “не пропущал” ни конного, ни пешего. Но сказка для того и сказка, чтобы добру победить. Просветили разумники Володимира, русским языком пересказали Святое Писание, да инда оправился князь от “страха божьего” и “нача казнити разбойникы”.

Как бы там ни было, но князь Владимир I Святославич Святой русскую землю крестил, просветил и обустроил. А то, что суеверие, мракобесие и прочее идолопоклонство неискоренимы и в наш… второй космический век, вопрос эволюции. И не важно, что летопись умалчивает о том, во что были преобразованы прежние институты Владимира Красное Солнышко: триста наложниц в Вышегороде, “а 300 в Белегороде”, “а 200 на Берестове в селци, еже зоуть ныне Берестовое…”.

Хотелось бы верить, что каждую из прекрасных невольниц увез какой-нибудь Иван-царевич на Сером Вълке, а не слушать, как взрослые люди дерут глотки в “ученом” споре о первых женских монастырях. По названию ближе всего Новодевичий, но он основан только в шестнадцатом веке и достаточно далеко от Белгорода и Бреста.

10. Легенда

Эгей, священные кони Арконы! Подумал, и почему-то сразу вспоминаются двенадцать волшебных кобылиц. Степь, костры и колесницы арийских племен. Таинственная неизвестность! Ветер Ветерович указывает Путь, но никогда не знаешь, в какую сторону он развернется.

Если в гимне “Авесты”, воспевающем Ахура-Мазду, использована развернутая метафора: “несет мощные небеса подобно одеяниям”, то калики перехожие-переброжие из развернутой метафоры сделали загадку: “Облачается небесами, подпоясывается зарями, застегивается звездами”. А?