Зачарованный апрель - [44]

Поэтому пожилая леди решила выяснить вопрос до конца и, если возможно, помешать приезду незнакомого мужчины в замок. То, что он был мужем миссис Уилкинс, никак не могло служить ему достаточной рекомендацией.

«У такой странной особы наверняка и муж должен быть соответствующий, — думала миссис Фишер. — Девочка просто не понимает, что делает. Как только этот человек приедет сюда, он немедленно начнет ухаживать за леди Дестер, не считаясь с разницей в положении. Молодые люди в нынешнее время вообще придают слишком мало значения по-настоящему важным вещам».

— Видите ли, — начала миссис Уилкинс, — мы еще в Лондоне договорились, что каждый, кто захочет, может пригласить по одному гостю. Я это и делаю.

— Я не помню такого уговора, — пробормотала миссис Фишер, опустив глаза в тарелку.

— Да, так и было. Не так ли, Роза?

— Да, я помню, — ответила вместо нее леди Каролина. — Правда, я думала, что никто не захочет этого делать, ведь главная идея была — отдохнуть от знакомых.

— И мужей, — немедленно добавила миссис Уилкинс.

Миссис Фишер поморщилась. Ей показалось, что в словах этой особы содержался некоторый намек. Видимо, миссис Арбитнот тоже подумала об этом, потому что она вдруг густо покраснела.

— А еще от родительской любви, — добавила леди Каролина.

Старая леди решила, что она все же выпила слишком много вина, поэтому говорит такие вещи.

— И мечты о семейном счастье, — призналась миссис Уилкинс. Эта фраза нелестно говорила о характере ее домашней жизни.

— Нет ничего страшного в том, что он приедет, — произнесла леди Каролина. — Вы можете жить в одной комнате.

— О нет, это будет просто ужасно! Как будто остаться нагишом при всех.

— Мне это нравится, — продолжала Крошка.

— В самом деле… — начала было миссис Фишер, но ей не дали договорить.

— Освободиться от вещей, которые тебя связывают, — что за божественное чувство, — мечтательно протянула молодая леди. Она говорила только с миссис Уилкинс, не обращая ни малейшего внимания на остальных.

— О, но жить с тем, кто тебя не любит, — это все равно что стоять на холодном ветру нагишом и чувствовать, как становится все холоднее и холоднее, пока совсем не замерзнешь.

«Что за неуместная откровенность, — думала миссис Фишер. — Эта женщина выставляет себя напоказ, этому нет никакого оправдания». Судя по выражению лица миссис Арбитнот, она полностью разделяла это мнение.

— Он действительно вас не любит? — спросила леди Каролина с нездоровым, с точки зрения двух дам, любопытством.

Миссис Уилкинс ни капли не удивилась и ответила:

— Меллерш? Во всяком случае, это так выглядит.

— Чудесно, — промурлыкала леди.

— В самом деле… — снова начала миссис Фишер.

— Я так не думаю, — продолжала миссис Уилкинс так, будто не слышала слов пожилой дамы. — Я чувствовала себя униженной. Теперь, когда я здесь, могу взглянуть на это со стороны. Я вижу себя и Меллерша.

— Вы хотите сказать, что он не стоил вас?

— В самом деле… — упорно пыталась вмешаться в разговор миссис Фишер.

— Нет, я так не думаю. Просто я неожиданно все поняла.

Леди Каролина, задумчиво вертя в руках свой бокал, изучала сияющее личико напротив.

— Теперь я чувствую, что могу подумать о себе, но не смогу быть счастливой, если откажусь от него. Теперь я знаю, как чувствовала себя Блаженная дева.

— Кто это? — спросила Крошка.

— В самом деле, — на этот раз миссис Фишер произнесла это с таким напором, что леди Каролина наконец обратила на нее внимание.

— Мне очень хочется это узнать, — произнесла она. — Я совсем не знаю истории, а это имя звучит как пение птицы.

— Это сонет, — пояснила миссис Фишер совершенно ледяным голосом.

— О!

— Я дам его вам почитать, — сказала миссис Уилкинс, глаза которой смеялись.

— Нет, не надо.

— Автор этого сонета, — произнесла старая леди еще холоднее, — несмотря на небезупречный характер, часто сидел за столом в нашем доме.

— Как я вам сочувствую, — заметила Крошка. — Моя мать тоже всегда приглашала писателей к обеду. Я их просто ненавижу. Но продолжайте, я хочу еще послушать о Меллерше, — повернулась она к миссис Уилкинс.

— В самом деле… — снова подала голос миссис Фишер.

— У нас множество свободных кроватей.

— Где? — спросила Крошка.

— В этом замке. Их восемь, а нас всего четверо. Просто несправедливо оставить их пустыми, когда еще четверо могли бы быть счастливы здесь. Нельзя думать только о себе, это ужасно. Я хочу попросить Розу, чтобы она тоже пригласила своего мужа погостить в замке. У вас двоих нет мужей, но вы могли бы пригласить своих друзей пожить здесь.

Роза прижала руку к губам. Она то краснела, то бледнела и лихорадочно думала: «Вот бы Лотти на минуту замолчала. Прекрасно, что она любит всех вокруг и выглядит как святая, но неужели при этом обязательно быть настолько нетактичной? Замолчи же, замолчи!»

Миссис Фишер почти с такой же холодностью, с которой встретила замечание насчет поэмы, заявила:

— В замке есть только одна свободная кровать.

— Одна? — удивленно переспросила миссис Уилкинс. — А кто занимает остальные?

— Мы.

— Но у нас ведь только четыре спальни. Их должно быть, по меньшей мере, шесть. Значит, две лишних, причем лишних кроватей у нас четыре.