Зачарованный апрель - [32]

Ее мягкое, печальное «Нет» переполнило Констанцу сочувствием.

— Бедняжка, — сказала она, пытаясь дружески потрепать хозяйку по плечу, — не отчаивайтесь, у вас еще есть время.

— Приготовьте на ланч… — начала леди Каролина ледяным голосом. Фамильярность кухарки ее сильно задела. «Неужели нет места, где меня не будут преследовать дружелюбные особы?»

Констанца не дала ей договорить. Она немедленно сделалась очень деловитой и осыпала хозяйку соблазнительными и очень дорогими предложениями. С ее точки зрения, в ланч должно было входить множество яиц, и кур, реки сливок и острова свежего масла. Леди Каролина не знала, насколько все это дорого, и начало ей понравилось. Именно поэтому Констанца предпочитала работать у англичан. Эти леди и джентльмены знали, что заказывать, и никогда не скупились. Впрочем, следующее замечание заставило ее упасть с небес на землю.

— Я думаю, что мы обойдемся без цыплят. И сливок тоже не надо.

Лицо Констанцы омрачилось. Корова была у ее двоюродного брата, и они надеялись немного заработать на новых хозяевах замка. Вдобавок у того ее брата, который держал ресторан, были и цыплята на продажу.

— Землянику я тоже не буду заказывать, пока не посоветуюсь с другими дамами, — добавила леди Каролина. Она сообразила, что в это время года свежие фрукты дороги, а у хэмпстедских дам вряд ли найдутся лишние деньги. Иначе зачем бы им жить в Хэмпстеде, верно?

— Видите ли, хозяйка здесь не я.

— Значит, это пожилая дама?

— Нет.

— Тогда одна из тех двух леди?

— Нет.

Тут Констанца поняла, что очаровательная синьорина шутит, и сказала ей об этом в свойственной итальянкам добродушно-фамильярной манере.

— Я никогда не шучу. Идите и займитесь делом, иначе вы не успеете приготовить ланч.

Резкие слова, к сожалению, прозвучали так нежно, что больше походили на комплимент. Констанца забыла свое разочарование и ушла сияющая.

«Так дело не пойдет, — подумала леди Каролина после ее ухода. — Я приехала сюда не для того, чтобы заниматься домашним хозяйством, и не буду».

Она снова позвала Констанцу, та примчалась, сияя. Ей казалось просто восхитительным, что этот нежный голосок произносит ее имя.

— Я заказала завтрак, — произнесла синьорина очень раздраженным голосом. — Я заказала ланч, но больше ко мне за этим не обращайтесь. Теперь спрашивайте указаний у других леди.

Дома никто никогда не требовал, чтобы она отдавала распоряжения. Это было просто абсурдно. «Если миссис Фишер не хочет заниматься едой, то пусть это делают те две оригиналки. Кстати, старая леди просто предназначена для ведения домашнего хозяйства. Она и одевается соответственно. Непонятно, почему бы ей, как самой опытной, не взять это дело в свои руки?»

Ультиматум был произнесен, но Констанца так и осталась стоять, глядя восхищенными глазами на прекрасную леди. Особенно ей понравился жест, похожий на благословение, которым леди Каролина сопроводила свою речь. Сама же миледи была просто в бешенстве оттого, что ее никак не могли оставить в покое.

— Да уйдешь ты, наконец? — воскликнула она по-английски.

Назойливое внимание Констанцы напомнило ей муху, которая залетела в спальню рано утром. Муха точно так же не давала ей ни минуты покоя. Насекомому взбрело в голову непременно усесться на лицо спящей. В результате она проснулась и попыталась поймать нахалку, но та легко ускользала от протянутой руки и своим жужжанием не давала заснуть. Несколько раз она ударила себя по щеке, и даже поранилась, но муха грациозно избегала смерти. Леди Каролина привстала с постели, стараясь ее подкараулить. Насекомое уже казалось ей врагом, который пытается свести ее с ума. В конце концов пришлось одеться и встать. В то утро она первым делом велела Франческе натянуть сетку над кроватью, чтобы больше такое не повторялось.

Леди Каролина подумала:

«Люди так же назойливы, как и насекомые. Вот если бы от них тоже можно было спастись сеткой! В крайнем случае, я согласна на липкую бумагу».

Она всегда старалась окружить себя паутиной слов и жестов, которые не позволили бы никому слишком докучать ей, но люди ухитрялись проникнуть сквозь эту паутину. Именно поэтому леди Каролина отправилась в замок Сан-Сальвадор в начале апреля. В отличие от мухи, которая в конце концов улетела, люди никогда не оставляли ее в покое. Оставалось только попытаться убежать от них самой. Но даже и в этом замке невозможно было остаться в одиночестве. В Лондоне представлялось, что уединеннее места не найти, но оказалось, что это вовсе не так. За двадцать четыре часа, прошедшие со времени приезда, леди Каролина и двадцати минут не была одна.

Стоило Констанце уйти на кухню, как появился Доменико. Он собирался полить и подстричь кусты, как положено, но старался при этом быть как можно ближе к леди Каролине. Она заметила эти маневры, но садовник был все же мужчиной, поэтому его внимание было встречено доброжелательной улыбкой. Обласканный этим знаком доверия, Доменико забыл про свою жену, работу и детей, он готов был целовать ноги прекрасной синьорины. Конечно, этого он сделать не мог, но зато мог разговаривать с юной леди. Ей пришлось выслушать длиннейший и живописнейший рассказ, сопровождаемый бурными жестами, садовник даже поставил на землю лейку. Таким образом, поливка надолго прекратилась. Леди Каролина терпела, сколько могла. Прервать Доменико и приказать ему заняться делом было невозможно, поэтому она поднялась со стены и отправилась на поиски более спокойного места. В той части сада, которая выходила к морю, стояли удобные кресла. Развернув одно из них, можно было, во-первых, оказаться спиной к садовнику, во-вторых — вволю любоваться видом на Геную. Но стоило миледи взяться за спинку кресла, как пристально наблюдавший за ней Доменико подбежал и спросил, куда синьорина хочет сесть. Леди Каролине мучительно хотелось избавиться от забот окружающих и необходимости благодарить их. Она нагрубила Доменико, но он подумал, что солнце напекло синьорине голову и поэтому она плохо себя чувствует. В ответ он удвоил свои заботы. Немедленно появился зонтик и скамеечка для ног, которую он сам подсунул ей под ноги, чтобы молодая леди была устроена наилучшим образом. После этого было уже неудобно встать и уйти в дом, чтобы избавиться от назойливой опеки. Это было бы несправедливо. Доменико вел себя как настоящий джентльмен, был таким милым, заботливым и очаровательным, а его манеры не оставляли желать лучшего. Кроме того, в этом доме все держалось на нем. Леди Каролина уже в день приезда поняла, кто здесь главный, и не могла заставить себя отнестись к нему неуважительно. Ей оставалось только закрыть глаза и притвориться спящей в надежде, что он увидит это и наконец уйдет. Леди Каролина чувствовала, что если бы ее оставили в покое хотя бы на пять минут, она могла бы решить, что делать дальше и как устроить свою жизнь, чтобы по возможности избежать встреч с другими обитательницами Сан-Сальвадор.