Я уткнулась лицом ему в грудь и заплакала, а он просто крепко обнял меня.
Мой отец был прав насчет возвращения на Манхэттен. Нам пришлось потратить на это почти два полных дня. Дороги и скоростные автострады пустовали; все светофоры были выключены; те счастливчики, что выжили, уже охраняли свои дома с дробовиками; любая машина, движущаяся по дорогам, мгновенно бросалась в глаза.
Но нам удалось добраться обратно, и через два дня, двадцать второго марта, незадолго до шести вечера, с рюкзаками, набитыми едой, в крепких походных ботинках и плотной одежде, мы с Дженни прибыли в частный сад позади «Метрополитена» в сопровождении моего отца. Я со слезами на глазах прощалась с ним там, в саду, прежде чем смогла оторваться и мы с Дженни спрыгнули в люк и закрыли его за собой.
Хотя я и знала, что в недалеком будущем Грифф припаркует желтое такси прямо над этим люком, одновременно заблокировав его и спрятав от всего мира, я все равно заперла люк изнутри ключом Мисти. Через несколько минут, стоя перед древним каменным порталом в пещере входа, я поместила янтарь в пирамидку, и в проеме появилась завеса пульсирующего пурпурного света.
Я посмотрела на Дженни:
– Готова?
– Как никогда, – ответила она, беря меня за руку.
И мы вместе шагнули из нашего разрушенного мира в будущее.
Десять минут спустя я высунула голову из колодца и увидела отца, стоящего на расчищенной поляне вокруг него.
Несмотря на то что для меня прошло всего несколько минут, он был на двадцать два года старше. Теперь ему было под шестьдесят, он выглядел более худым, поджарым, загорелым, и у него было несколько бледных шрамов на лице, которых прежде не было.
А рядом с ним стоял мой брат Рэд в форме шерифа.
Они оба улыбались.
