Забавы уединения моего в селе Богословском - [10]

Стоит жизни нашей всей…

Ты — и любишь, и пленяешь,

В наслажденьях утопаешь;

Счастие твое, не тень;

Для тебя, не за горою,

Ах! везде, всегда с тобою

Друг, гнездо и Майский день!

ЗЛАЯ ЛИНА

          Как гнездышко у ней совьет

Крылатый мальчик, мой божок!

Весна ко мне тогда придет;

Зеленый расцветет лужок.

Пора уже божку пристать:

Он скоро сядет отдыхать;

Где ж лучше? Но… я жду давно…

А не свилось еще гнездо!

          Я с зеркалом предстану ей;

Скажу: смотри, как ты мила!

Люби — чтоб вдвое быть милей,

Живи — досель ты не жила;

Живи! но что мне в жизни той,

Коль будет счастливым иной?

Клянусь, мой друг! клянусь тебе!

Не найдешь в страсти равных мне.

          Видали розу вы в садах?

У ней в груди, красивей той,

Там две еще цветут в щеках,

На губках, и — и все с иглой;

С иглой! узнал то по себе:

Одна запала в сердце мне.

И Лина ими не бедна,

Сидит, где роза, там их тьма.

          И роза, что в садах цветет,

Лишь может жить один денек:

Родится вмиг и миг живет:

Поблекла в тот же вечерок.

Но те, что у красотки злой,

Имеют век совсем иной;

Осьмнадцать лет на стебельке,

А только, только что в пучке.

          О вы! что молоды, как я!

В опаску вам скажу о ней:

Злодейка милая моя,

Бесстрастности самой страшней.

Она — с предобрым сердцем, зла;

Она — насильно всем мила;

Она — везде милее всех;

Она — и мать, и дочь утех!

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ВОЛГЕ

          Ангел — глазки голубые,

С нежной томностью живые!

Милый ангел красоты!

Мне вечор вещала ты:

Вниз по Волге как гуляя,

Путь с семьею совершая,

Шла ты в град Златой Орды;

Чтобы брачные цветы

Там твою сестру венчали,

Счастьем той блаженство дали

Ангельской душе твоей.

Робкой кистию моей

С милой повести картинки

Я дерзнул образовать.

I

          Где с Волгою Ока стремится

Соединить свой быстрый бег,

Волна там над волной крутится,

Стоит в опушке пенной брег;

И близ него суда убранны,

Как будто для царей созданны,

Смеются яростным волнам.

С семьею старец к ним подходит,

Свою супругу он предводит,

За ним две нимфы по следам.

          Одну — знать счастие имею;

          Небес красу списать не смею,

          В восторге знаю лишь молчать.

Другой портрет напрасно начинать;

          Все знают: Грации сестра

          И быть должна, и есть мила.

II

          Май, сын весны любимый,

Денек веселый, милый

Природе посулил;

Корабль от брега отвалил,

И с борта залпы возвещают,

Что в путь свой Грации вступают. —

И серный гром еще гремит!..

И кто ж у медных жерл лежит?

Одна из Граций сих — Милена!

Ударом в робость приведенна.

— Чей слух лишь к шепотам привык

Зефиров Майских иль Амуров,

Для той не без труда навык

Ко гласу яростных перунов.

III

          Лежит Милена, а Эрот

Ручонкой слезы утирает,

Другой главу ей поднимает

И поцелуем жизнь дает;

Претит палить — и та очнулась! —

На лильях роза улыбнулась;

И все к веселью расцвело!

IV

          Но роза скоро опадает;

Но счастье скоро пробегает;

И неба ясность недолга.

Судьба к нам, бедным, здесь строга. —

Вмиг тучи небеса покрыли,

И ветры в парусах завыли;

Перуны грозные гремят;

Змиями молнии летят;

Трещит корабль и рвутся снасти;

Пловцы, среди такой напасти,

Бегут, кричат и слезы льют,

На помощь небеса зовут.

          Но кто же бодрость не теряет?

Милена — та, что умирает

От пушечных громов пустых.

Когда среди валов седых

Беда прямая угрожала,

На ближних зев свой разевала,

Ее вся мысль была о них;

О всех опасностях своих,

Она не думала — и не страшилась,

Надеждой к небу укрепилась;

И туча черная… прошла.

V

          Два дни та буря бунтовала,

Глубоку Волгу колебала.

Смягчилось небо над тобой;

Твоею ангельской душой

Брегам сим солнце возвратило:

И Волга с вами примирилась.

          Милена — Ангел! Ангел мой!

Что может быть в войне с тобой?

VI

          Казань руками восплескала,

Как подплывали Нимфы к ней;

Толпа Амуров тут играла,

Спешили в срет красе твоей:

Они всех птичек возбудили,

Чтоб торжество тебе творили

Приятной песнею своей.

На самой мачте соловей,

Три раза свиснув и вздохнувши,

К подруженьке своей порхнувши,

Для ней тебе лишь изменил.

Зефир все розы распустил. —

О! кто сей юноша счастливый,

Что Майской розой, первой, милой,

Тебя Милена! подарил?

Твою улыбку получил?

О! часть жестокая моя!

Почто там не было меня?

ЛИРА ЛЮБОВНАЯ

Пусть чернь любовников на розах ищет спать;

Пусть нежит на цветах себя роскошной ленью;

Тибул встает от сна, чтоб друга величать!

О сласть! о мила честь! во храмы к Незабвенью,

От кущ Венериных след ровный пролагать!

          Вспрянув лишь с лона упоенья,

          И славу тотчас повстречать!

Ты не умрешь, мой друг! бессмертие дает

Любови и стихов двойное исступленье;

Веков завистливых крушительный полет

Ему не в пагубу, а служит в прославленье.

Стих нежный не умом жив; нашею душой!

          Чертою огненной ложится

          По тени смертной, вековой.

Конец книги третьей.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

ПРИВЕТСТВИЕ ПЕРВОЙ ЛАСТОЧКЕ

          Ты здесь! ты здесь, навстречу Маю,

Малютка-ласточка моя!

Ты, верная родному краю,

Любови отдала себя;

Чтоб вместе с нею и с дружком

На гнездышке пожить родном,

Пока лихой борей нагрянет;

С лилеей счастие завянет!

Тогда вспорхнуть и вдаль пуститься,

С холодной стороной проститься,

Лететь весну везде встречать,

Пример любви всему давать.

И ты при нас! — а за тобою

Весна с румяною зарею