За журавлями - [7]
От неожиданности купец остолбенел. Вытаращив глаза, он обалдело глядел то на замок, то на меня. Замок, которому он доверял охрану своего немалого богатства, был открыт в один миг каким-то невзрачным пареньком.
Мужики зашумели.
— Вот это да… Ловко!
— Маленький, а раз… И ваших нет!
— Может, взломщик али из полиции?
— Сам ты, балда, взломщик, — обиделся стоящий в толпе молодой парень в замасленных штанах, видно из мастеровых. — Такими словами рабочего человека обзываешь… Слесарь это из Щукинских мастерских. Ясно?
— A-а… Тогда понятно.
Я собрал свой инструмент, вытер ветошью руки, хотя они у меня были совсем не грязные, и пошел к себе на завод.
Толпа почтительно расступилась…
В городе начались забастовки. Бастовали железнодорожники, рабочие с льнозавода, бастовали и мы. Щукину надо было выполнять военный заказ, и он быстро согласился с требованиями рабочих. Уменьшены были штрафы, увеличены расценки за слесарные работы, отменен вычет с рабочих за сломанные сверла (сверла ломались очень часто).
Несмотря на то что жалование у рабочих выросло, жизнь в городе становилась все тяжелее и дороже. Совсем пропала соль и мука. Мужики почти перестали привозить на базар мясо. Мы с Тимохой по-прежнему ели одну похлебку. Даже кости тетка Марья покупала не такие наваристые, как раньше. Иногда, по ее просьбе, мы с Тимохой ходили на базар. Там раз в неделю продавали дешевую конину, которую привозили прямо с бойни. (Военное ведомство сдавало на бойню забракованных или раненых лошадей.) На базаре почти ничего не было, но народу толкалось много. Обсуждали положение на фронте, говорили о том, что солдаты в армии отказываются идти в наступление, братаются с немцами, которым тоже осточертела война. Ходили слухи, что будто бы министры сами хотят сместить неспособного вести войну царя и заставить его отречься от престола… А пока подрастет его малолетний наследник, державой будто бы управлять будет великий князь Михаил — брат царя, он и доведет войну до победного конца.
— Это кто же он такой будет, Михаил? Навроде царя, что ли? — спрашивали любопытные.
— Вроде того… Регентом, говорят, называется.
— Регентом? Это что ж такое — регент?
— Ну, как тебе сказать: навроде помощника при малолетнем. Несмышленый еще парнишка… Стало быть, ему нужен помощник… Регент…
— A-а… Понятно.
— Не нужон нам этот регент, — ворчали мужики. — Надо свою власть устанавливать… Чтобы все было по-справедливому… Земля чтобы крестьянам отошла… С германцем замириться надо…
На улице, на вокзале, в лавках открыто ругали министров и царя. Царя, впрочем, уже ругали все. Даже лавочники и купцы были недовольны большими налогами в пользу победы «расейского» оружия. Помню, у чайной собралась толпа. Окружили подвыпившего мужичонку, сапожника или мастерового. Приплясывая, он напевал частушки. Частушки были, видно, собственного сочинения, а пел он их на мотив известной тогда песенки «Ухарь-купец».
В толпе гоготали, мужичка подбадривали, давай, мол, еще, хорошо поешь. И тут подошел городовой… Но мужичок не растерялся, и, не переставая приплясывать, обращаясь к городовому, тут же сочинил:
— Но, но, но… — гаркнул городовой. — Я при исполнении… Расходись!
По воскресеньям дядя Костя вместе с Авдеем собирали рабочих за город, будто бы на рыбную ловлю, и проводили с ними там военные занятия. Обучали разбирать и собирать винтовку. Оружие с собой не брали, оно было заранее спрятано на месте, в небольшом ельничке, недалеко от речушки, где удили рыбу. Тут же, на берегу читали запрещенную литературу. Дядя Костя разъяснял революционную линию большевиков, от него мы часто слышали имя Ленина, вождя и учителя трудового народа. Позже мы узнали, что дядя Костя член РСДРП (б) и что он еще в 1905 году обучал рабочих политграмоте и военному делу.
После занятий рабочие варили уху, играли на гармонии, слушали Шурку.
— А ну, Шура, заверни что-нибудь, — часто просили его, — ну хоть про герцога…
Шурка доедал уху, облизывал ложку, клал ее в карман своих широченных брюк (ложку он носил с собой всегда) и начинал:
— «Я здеся», — сказал герцог, и Розалия, услышав его голос, на цыпочках вышла на балкон в своем легком платье. Луна осветила ее бледное лицо и ажурные кружева на рукавах… Тонкие запястья ее рук казались из фарфору… «Где ты, Антуан, я не вижу тебя?» — «Я здеся, мой ангел! — воскликнул молодой герцог. — Я люблю тебя!» — «Ах!» — воскликнула Розалия и наклонилась, чтобы поцеловать Антуана…»
Шурка мог читать долго, но иногда его останавливали.
— Давай что-нибудь наше, про рабочих.
— Про рабочих не знаю, — признавался Шурка. — Книжки не попадались.
— Плохо, брат, надо, чтобы и про нас, про рабочих, написано было…
Внезапно арестовали Авдея. Делали обыск и у Пановой. Городовой долго расспрашивал у Тимохи про брата: не связан ли он с кем-нибудь из большевиков и не говорил ли что-нибудь против войны и царя? Тимоха отвечал, что брат, кроме рыбной ловли и охоты, ни о чем с ним не разговаривал… От железнодорожников мы узнали, что километров за пятьдесят от нашей станции отцепились два последних вагона с военным снаряжением. И что прицеплены они были будто бы не как положено.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.