За железный занавес - [2]
Тяжело ступая по палубе, подошел наш «старшина» Николай Михайлович Казанцев, ростом и манерой говорить и даже именем напоминая нашего Николая Зосимовича.
— Мне нужна дама! — объявил он.
— Какая? — игриво отозвались девушки. — И зачем?
— Ну та самая, которая «сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж, картину, корзину, картонку» и говорит по-английски. Проследить надо за нашим багажом.
Для скорости вместе с нами плыло оборудование выставочного павильона.
Николай Михайлович выбрал себе переводчицей Лизу Халютину, может быть, наиболее подходящую ему по комплекции.
— Не забудьте маленькую собачонку! — крикнул им вслед Вин Виныч.
Но полагавшаяся даме, по Маршаку, «маленькая собачонка», болтая в воздухе вместо лапок колесами, подхваченная могучим портовым краном, совершала воздушное путешествие, чтобы опуститься на американскую землю. Так прибыл в Америку наш павильонный ЗИС-101.Не раз послужит он нам для поездок в город из нью-йоркского пригорода Фляшинга, где раскинулась территория выставки.
Эту нашу «собачонку» мы увидели, выйдя на трехэтажную улицу, на втором этаже она пересеклась поперечной магистралью, а над нею проходила надземная железная дорога, которую по контракту прошлого века нельзя было тронуть. И паровые поезда, вопреки желанию горожан и здравому смыслу, по закону бизнеса задымляют городской воздух.
Среди многих паркующихся автомашин мы увидели наш ЗИС-101. Из-под него торчали чьи-то ноги.
— Никак задавил кого-то, — испуганно произнес Вин Виныч.
— Да нет! — успокоил Николай Михайлович. — Просто американцы представить себе не могли, что в нашей дикой стране, «где медведи по улицам ходят», автомобили делают. И ощупывают со всех сторон. Их интересует и устройство дифференциала, и задних тормозных колодок. Вот и залез Фома неверный под советскую машину руками все потрогать, — с усмешкой закончил наш староста.
Действительно, нам с ним пришлось проталкиваться через толпу любознательных нью-йоркцев, чтобы попасть в машину.
Николай Михайлович сел рядом со взявшимся за руль мистером Бронксом, работником Амторга, советского торгового представительства. Мы с Вин Винычем, Лизой Халюти-ной и двумя ее подругами втиснулись в салон. Остальных прибывших забрала присланная из Амторга машина. Нас развезли по дешевым отелям, отнюдь не напоминавшим голливудские декорации американских картин. Не было шикарного вестибюля, и портье у доски с ключами сидел за жалкой конторкой. Предоставленный мне номер смахивал на одиночную камеру.
Огромная территория выставки походила на последний день Помпеи, прокрученный всесильным Временем назад. Строения не рушились, а возводились, и земля между павильонами была покрыта не грудами пепла из Везувия, а строительным мусором. Но толпа словно очумелых людей была той же и состояла главным образом из временных рабочих, нанятых из числа безработных.
Таким же временным работником Амторга был и мистер Бронкс, взятый Амторгом на время выставки за знание русского языка и всевозможных технических фирм. Располагались они в Даунтауне, то есть в нижнем городе, бывшем голландском поселке у порта Нью-Амстердам, с беспорядочно расположенными грязными улицами. Все не так, как в чистом верхнем городе с его «джентльменскими» просторными авеню, с геометрической точностью пересекающими их стритами под номерами, и единственным косо разрезающим и авеню, и стриты знаменитым Бродвеем с бесчисленными театриками и увеселительными заведениями. Даунтаун был контрастом верхнему городу, где брошенные газеты подбирались армией негров с заостренными палками. Попав сразу на бумажную фабрику, многостраничные фолианты превращались там в чистые листы. Пригород Фляшинг, где создавалась выставка, не походил на американский город в представлении человека, побывавшего в Нью-Йорке. Вернее, он был настоящим американским городком, тихим и патриархальным, без небоскребов, а состоящим только из одних стандартных коттеджей.
В одном из них мы и сняли вдвоем с Вениамином Вениаминовичем комнату. Добродушный хозяин, четверть века проживший здесь, так и не постиг английский язык, упрямо называя Нью-Йорк «Нев-Йорком», как он пишется. Зато нас с Вин Винычем он принял как родных за то, что, войдя из передней в гостиную на первом этаже, где застали гостей хозяина, приветствовали всех словами:
— Добрый вечер.
— Чехи? — спросил кто-то, отвечая нам по-чешски: — Вечер добрый!
Нам отвели комнатку на втором этаже, опрятную и удобную.
Утром за мной заехал мистер Бронкс на своей машине, держа ее из экономии, чтобы не тратиться на городской транспорт, где строгий кондуктор направит на вас по-гангстерски пистолет, чтобы вы опустили в щель в его дуле никель.
По пути мы заехали в десятицентовый магазин Вудворта, пожалуй, одну из главных достопримечательностей города. Там по дешевке я купил себе шляпу, ненадолго имевшую шикарный вид. Моя московская кепка и заграничный паспорт остались у нашего приветливого консула, московского инженера Николая Ивановича. Он разъяснил нам, что с документами здесь никто не ходит, а кепку носят или негры, или бродяги. Надо купить себе шляпы, и снимать их обязательно лишь в лифте, если там есть дама.
Роман «Фаэты» повествует о гибели пятой планеты солнечной системы из-за ядерного взрыва океанов, о судьбе уцелевших героев и их потомков.
Начальником геодезической партии на полярной станции была красавица Татьяна Михайловна. На Большой земле она прыгала с 10-метровой вышки в воду, знала приемы каратэ и здорово играла в шахматы. Да и смелая была женщина — решила произвести геодезическую съемку Ныряющего острова — разгадать неразгаданную загадку Арктики.
СОДЕРЖАНИЕ:Подколзин Игорь. Один на борту. Рассказ. Рис. П. Павлинова.Биленкин Д. Запрет. Фантастический рассказ. Рис. В. Колтунова.Ребров М. «Я — «Аргон». Литература (отрывки).Айдинов Г. «Каменщик». Рассказ. Рис. Н. Гришина.Серлинг Род. Можно дойти пешком. Фантастический рассказ. Перевел с английского Е. Кубичев. Рис. А. Бабановского.Казанцев Александр. Посадка. Рассказ. Рис. Ю. Макарова.Моэм Сомерсет. Предатель. Рассказ. Перевел с английского Л. Штерн. Рис. Г. Филлиповского.Рассел Джон. Четвертый человек. Рассказ. Перевел с английского П. Охрименко. Рис. С. Прусова.
Американский ученый Фредерик Вельт посвятил сорок лет своей жизни поискам формулы, позволяющей за считанные месяцы… погубить человечество. Он превратил воздух над островом Аренида в топливо, в гремучую смесь. Над островом сгорают все новые и новые массы воздуха, стекающиеся со всей планеты. Жадный костер будет пылать до тех пор, пока не уничтожит на Земле всей атмосферы. Кажется, глобальную катастрофу невозможно предотвратить…Иллюстратор: Сергей Трофимов.
На 1-й и 4-й стр. обложки — рисунок А. ГУСЕВА.На 2-й стр. обложки — рисунок Н. ГРИШИНА к рассказу Ю. Тупицына «Мэйдэй».На 3-й стр. обложки — рисунок В. ЧИЖИКОВА к рассказу Дороти Л. Сайерс «Человек, который знал, как это делается».
На 1-й стр.обложки — рисунок В.КОШУНОВА к рассказу Д.Биленкина «Во всех галактиках».На 2-й стр.обложки — рисунок Н.ГРИШИНА к рассказу В.Михайлова «День,вечер,ночь,утро». На 3-й стр.обложки — рисунок В.КОЛГУНОВА к рассказу Ричарда Коннела «Самая опасная дичь».
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
Автобиографическое издание «С гитарой по жизни» повествует об одном из тех, кого сейчас называют «детьми войны». Им пришлось жить как раз в то время, о котором кто-то сказал: «Не дай Бог жить в эпоху перемен». Людям этого поколения судьба послала и отечественную войну, и «окончательно построенный социализм», а затем его крушение вместе со страной, которая вела к «светлому будущему». Несмотря на все испытания, автор сохранил любовь к музыке и свое страстное увлечение классической гитарой.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Сборник воспоминаний детей с Поволжья, курсантов-рабочих и красноармейцев, переживших голод 1921–1922 годов.
В книге академика В. А. Казначеева, проработавшего четверть века бок о бок с М. С. Горбачёвым, анализируются причины и последствия разложения ряда руководителей нашей страны.