За убегающим горизонтом - [57]

— Мою шляпу унесло в море, — произнес Лавесс.

— Боже милостивый! От транспорта отваливают шлюпки. Возмездие близится, — прошептал Вивэ с безнадежностью отчаяния.

Лавесс живо обернулся к хирургу. Природная хитрость и изворотливость вернулись к иезуиту.

— Не думаю, чтобы у Бугенвиля были достаточные основания обвинять нас в мятеже. Ведь мы не успели даже послать ему ультиматум, а вещественные доказательства… — Лавесс криво усмехнулся — Что ж! Пусть он их поищет. Уверен, что весь наш порох, да и захваченная нами мука последовали за моей шляпой… в море. Ну, что вы раскисли, Вивэ! Держитесь крепче, — жестко добавил Лавесс, впиваясь пальцами в плечо хирурга.

— Какое сильное землетрясение, — воскликнул Бугенвиль, выбираясь из шлюпки у берега. — Сколько деревьев выворотило с корнями. Чудо, что наши корабли удержало на якорях. Но где же мятежники?

Бугенвиль оглядел пустынный берег. Кое-где в беспорядке были свалены в кучу палатки, насквозь промокшие и занесенные песком, опрокинутые бочки, мешки, ружья и мушкетоны.

Из леса боязливо, по одному, выходили матросы, привлеченные заговорщиками. Бугенвиль пытливо всматривался в их лица.

Рулевой Помье, уже немолодой моряк, тяжело вздохнул и опустил голову. Бугенвиль положил ему руку на плечо:

— Друг мой, Батист, почему ты задумал бежать от своего капитана? Ведь ты толковый рулевой и всегда был на хорошем счету.

Матрос поднял голову:

— Это все их преподобие, отец Лавесс, — сказал он, отводя глаза в сторону. — Не пойму, как он уговорил меня. Эх, да все равно помирать! Велите, мосье капитан, повесить меня на рее или килевать!

Бугенвиль нахмурился. Он обвел взглядом всех: и прибывших с ним и принимавших участие в заговоре.

— Положение наше сейчас крайне тяжелое, — сказал он. — Вы все знаете: нам угрожают опасности, но опасности эти увеличиваются во сто крат из-за упадка дисциплины. К чему в конце концов привели действия заговорщиков? Только к тому, что у нас погибла часть и без того скудных запасов продовольствия.

Все тягостно молчали.

— И потому, — продолжал Бугенвиль, — я обещаю никого не наказывать, кроме убийц несчастных островитян Новой Киферы. По возвращении на родину эти преступники будут преданы суду…

Капитан сделал паузу.

— А теперь надо немедленно возобновить работы. Устроить лагерь. Запастись всем, чем возможно, и продолжать плавание… Мосье де Бурнан, возьмите на себя руководство сбором растений и фруктов, а мосье Коммерсон, надеюсь, поможет вам определить, какие из них пригодны в пищу.

С горы спускались д’Орезон, принц и группа матросов. Бугенвиль быстро пошел им навстречу и вдруг остановился, увидев доску, прибитую только сегодня утром к дереву. Доска раскололась надвое и лежала надписью вниз. Носком сапога Бугенвиль перевернул ее.

— Что ж, видно сама природа не пожелала, чтобы доска висела здесь, — сказал он негромко.

Теперь Сен-Жермен уходил с книгой куда-нибудь в отдаление, где его никто не мог потревожить, но не читал ее, а, держа на коленях, часами тупо смотрел на пенный прибой.

Ежедневно на поиски съестного отправлялось несколько отрядов. Моряки собирали лактанию, капустную пальму, стреляли горлиц. Но вскоре птицы, напуганные выстрелами, перелетели на соседний остров.

Коммерсон, как и раньше, старался не терять времени. Несмотря на одолевавшую его слабость, он почти не выходил из леса, правда, чаще обычного присаживался отдохнуть. И труды ученого не остались без награды. Однажды на привале он вдруг, к удивлению Барре, быстро вскочил на ноги и прикрыл сачком листок, с виду ничем не примечательный, почти совершенно такой же, как и тысячи других в девственном лесу. Но когда натуралист, соблюдая все меры предосторожности, извлек из-под сачка «листок», у него оказалось шесть лапок и два усика. Это было любопытное насекомое из семейства богомолов, около трех дюймов в длину. Неизвестный науке вид! Коммерсон подробно описал богомола и поместил необычное насекомое в банку со спиртом. На побережье Коммерсон и Барре нашли множество исключительно красивых раковин, многие из которых составили бы гордость любого музея.

В то время как корабли стояли у острова, произошло солнечное затмение, второе после отплытия экспедиции. Но тогда, у берегов Бразилии, среди туч не удалось увидеть и краешка солнца. Здесь же, над островом, небо оставалось все время безоблачным. Астроном Веррон наблюдал все фазы прохождения луны через солнечный диск при помощи зрительной трубы длиною в девять футов. Шевалье де Бушаж установил на треножнике ахроматическую трубу Дйллонда. Бугенвиль работал с маятником.

Это была редкая удача!

Бугенвиль все время вел точное счисление курса. Определялась долгота каждого места астрономическими наблюдениями при помощи разных приборов. Но затмение — это всегда исключительно интересное явление природы, дающее много новых фактов для науки.

Зная заранее, в какие часы и минуты оно должно произойти в Париже, Бугенвиль тем самым имел возможность с большой точностью определить долготу места, где стояли сейчас корабли. Ошибка географов, неправильно определивших размеры земного шара, помогла Колумбу сделать свое великое открытие. Он никогда не отважился бы пуститься в плавание, если бы знал, что Индия находится не так близко от Европы, как это указывалось на картах XV века. И потом, когда открыли Тихий океан, его протяженность, а значит, и истинные размеры земного шара долго еще оставались неясными.