За убегающим горизонтом - [45]

Вскоре моряки убедились, что их опасения не были напрасными. Через несколько дней подул восточный ветер, налетавший сначала легкими порывами, а потом все более и более усиливавшийся. Через полчаса он гнал уже крупную волну. Якорные канаты фрегата натянулись, как струны, и вдруг судно оказалось на свободе. Немедленно отдали запасной якорь, но не успел он зацепиться за грунт, как фрегат бросило в сторону транспорта «Этуаль». Находчивость и смелые действия моряков спасли суда от аварии. Но восточный ветер все продолжал дуть, и за одну ночь оба судна потеряли четыре якоря.

Все маневры кораблей вблизи берега были очень опасными, и моряки не смыкали глаз. Надо было найти северный проход в коралловом барьере, окружавшем остров. Бугенвиль послал шлюпку под командованием шевалье де Бурнана на разведку. Если бы такой проход был найден, то при любом направлении ветра корабли могли без больших затруднений выйти в открытый океан.

Бугенвиль приказал спустить несколько шлюпок, чтобы отыскать и поднять потерянные якоря. Как он сейчас жалел о том, что не захватил в Нанте якорные цепи!

В течение нескольких суток начальник экспедиции почти не спал. Он был то на борту фрегата, то переходил на «Этуаль», чтобы посоветоваться с капитаном и действовать с максимальной осторожностью.

На берегу все было спокойно и тихо, но на море каждая ночь проходила в беспрерывной тревоге. Моряки все время поглядывали на небо и следили за направлением ветра: как только он начинал дуть с востока, положение сразу становилось опасным.

За судьбу лагеря, разбитого на острове, Бугенвиль совершенно не беспокоился. Дружелюбный, приветливый народ, прекрасная природа. Нет ни диких хищных животных, ни вредных насекомых, даже мух. Змеи совершенно неизвестны обитателям острова, лишь юркие зеленые ящерицы снуют в траве и россыпях камней.

Но когда однажды от берега отвалила шлюпка и гребцы, торопливо работая веслами, изо всех сил погнали ее к фрегату, Бугенвиль ощутил какое-то смутное волнение. Он с нетерпением следил за боцманом Пишо, который поспешно карабкался по бортовому трапу. Наконец боцман очутился на палубе и, подойдя к Бугенвилю, доложил срывающимся голосом:

— Мосье капитан, шевалье дю Гарр приказал уничтожать туземцев. Несколько человек убиты, многие ранены. Старики, женщины, дети бегут в горы, уносят свой скарб и даже трупы убитых…

Бугенвиль слушал, бледнея.

— Что, что ты говоришь?! Ты не пьян?! — Он схватил боцмана за плечо и сильно тряхнул его. — Отвечай!

— Нет, нет, мосье капитан. Клянусь пресвятой девой Марией!.. Что же теперь будет-то! Таких добрых люден!.. Они нас так встретили!.. — боцман часто-часто заморгал.

Бугенвиль быстро сбежал по трапу.

— Немедленно шлюпку! — крикнул он.

Получив приказ охранять лагерь, дю Гарр обрадовался. Теперь он, черт побери, не будет нянчиться с этими туземцами. Не вмешайся плюгавый Коммерсон, он примерно наказал бы всех воришек, чтобы им впредь неповадно было растаскивать имущество, принадлежащее французской короне. В первую же ночь он отдал распоряжение стрелять во всякого, кто приблизится к лагерю на расстояние двух десятков шагов.

— Но капитан Бугенвиль запретил применять огнестрельное оружие, — возразил боцман Пишо.

Глаза дю Гарра гневно сверкнули:

— Молчать, Пишо! Мы и не нарушим приказа. И если островитяне попытаются проникнуть в лагерь, применим штыки. Это даже более действенно!

Ночью подул сильный ветер, от которого так пострадали якорные канаты кораблей. Он свистел меж стволов тонких пальм. Их гигантские тени колебались на белой парусине палаток. Дым пахучих костров стлался по земле и заползал в палатки. Шевалье ходил по всему лагерю, то и дело проверяя, как несут службу расставленные им часовые. Островитяне, как всегда, толпились невдалеке, но не осмеливались приближаться, как прежде. Видимо, они догадывались о недобрых намерениях французского офицера.

Мало-помалу толпа рассеялась: все разбрелись по своим хижинам.

Ветер стих, и в предрассветных сумерках четче обозначались купы деревьев, белый прибрежный песок. Дремотное состояние охватило всех. Но дю Гарр не спал. Он трижды за час обходил все посты. Нет, его не проведешь. Он-то слишком хорошо знает, что именно в эти ранние предутренние часы имущество его величества подвергается наибольшей опасности. Но на то он и караульный начальник. чтобы помешать замыслам дикарей.

Он подошел к матросу Лабардье.

— У тебя, я слышал, украли дорогую трубку? Не горюй, мы накажем этот воровской народец! Ты, Лабардье, ведь неплохо охотишься?

Матрос кивнул головой. Но не говорить же, что он браконьерствовал в лесах герцога Дегийона!

— Я, мосье, был егерем у одной важной особы…

— Тогда учить тебя нечему, сам все понимаешь.

У палаток замелькали легкие тени. Дю Гарр шепнул:

— Вот они, Лабардье, заходи с тыла, а я проберусь между палатками.

Шевалье рысцой обежал лагерь, но никого не встретил. Он уже хотел было возвращаться к костру, но тут из-за дерева показалась голова таитянина, осторожно осматривавшего лагерь.

Дю Гарр громко свистнул. Таитянин вздрогнул и быстро побежал в сторону. Дю Гарр бросился ему наперерез.