За убегающим горизонтом - [39]

С кораблей прибывали все новые и новые группы моряков. Подошел баркас с бочками для воды, привезли плотничий инструмент. Начали устраивать лагерь. Островитян это не удивило. Эрети подошел к Бугенвилю и спросил его, намерен ли он оставаться на острове восемнадцать дней. Командир экспедиции подтвердил, что вчерашнее соглашение остается в силе. Эрети знаками показал, что для устройства лагеря можно воспользоваться весьма вместительным навесом, где стояли большие пироги. Острые носы некоторых из них были украшены деревянными резными фигурками маленьких человечков.

Островитяне с веселыми криками унесли свои пироги и освободили место для палаток. Работы было много. Лагерь разбивали до темноты. Бугенвиль решил заночевать на берегу. Пусть жители острова убедятся, что их не опасаются, а вполне доверяют гостеприимству. Эрети был очень доволен решением командира экспедиции.

Эта ночь осталась в памяти французских мореплавателей, как одна из прекраснейших в жизни. Когда сгустился ночной мрак, на берегу рассыпались десятки и сотни огней. Возле палатки Бугенвиля и принца Нассау разложили большой костер. Вокруг него на мягких листьях расположились моряки и островитяне. Эрети велел принести ужин: жареную рыбу и фрукты. Туземцы веселились вокруг лагеря. С ближайшей поляны доносились радостные возгласы. Боцман Пишо следил за танцующими. Начав медленно, они плясали все более стремительно и страстно. Ничего подобного не приходилось ранее видеть бретонцу. Морской берег, покрытый белыми обломками кораллов, какие-го особенные звуки, доносившиеся со стороны гор, густые качающиеся тени — все это порождало необычайное чувство.

Эрети, указав на выплывшую из океана луну, заговорил на своем певучем наречии. Он сопровождал свой рассказ настолько выразительными жестами, что французы многое понимали. Островитяне стали сосредоточенными и серьезными. Они внимательно слушали вождя, сидя на корточках. Эрети заговорил о давным-давно минувшем…

Когда-то над великим Океаном всходило пять лун. Они не походили на луну, которая сейчас сияла над головами людей. У тех лун были человеческие лица, и они были страшными и жестокими. Они приносили много зла первым обитателям острова. За это могущественный бог Таароа разгневался на них. Луны заметались в черном бесконечном пространстве. Они пели страшными голосами, которые приводили в трепет людей. Пять небесных светил удалялись от земли все дальше и дальше. Но великий бог Таароа заставил их задрожать. У лун закружились головы, и они упали в бурный кипящий океан. Так родились острова Бора-Бора, Отаха, Хуахине, Раиатеа и Тубаи…

— …А этот остров, — Эрети посмотрел на чужеземцев и обвел широким жестом все вокруг, — называется Отаити. Жители его — таитяне.

Эрети замолчал, и тогда стали слышны далекие звуки тростниковой флейты «виво» и трубные призывы рога из раковин. Отблески потрескивающего костра выхватывали из темноты живописные группы таитян, расположившихся вблизи чернеющих куп деревьев.

Глядя в огонь, Эрети продолжал свой рассказ. Таитяне ведут свой род от людей, живших некогда далеко-далеко на западе. Они приплыли оттуда на больших пирогах, которых ныне уже не увидишь. Но к этим островам не так-то легко было приблизиться. Их охраняли огромные водяные духи. Они были похожи на птиц с громадными крыльями и вызывали страшные бури. Но и этих духов победил бог Таароа, и тогда пироги подошли к островам беспрепятственно…

Бугенвиль, глядя в лицо вождя, угадывал, что тот говорит об истории своего народа. Как жаль, что можно только предполагать, о чем он говорит. Если бы кто-нибудь мог перевести слова вождя. Да, это народ с древней самобытной культурой. Но как попал он сюда? Старик сказал, что остров называется Отаити. Видно, что вся жизнь островитян связана с морем. Хижины стоят на берегу. Да это и не удивительно. Внутреннюю часть острова занимают непроходимые леса, горные хребты. У острых вершин трех высоких гор всегда плавают легкие белесые облачка.

Не хотелось думать ни о чем, кроме загадки древнего острова. Бугенвиль уже успел поддаться его очарованию. Не раз слышал он легенды канадских индейцев и даже записал некоторые из них. В Южной Америке он тоже интересовался народными сказаниями. Но ничего не смог записать. Индейцы были запуганы миссионерами-иезуитами и хранили свои обычаи и сказания в тайне.

Бугенвиль размышлял о том, что у многих народов есть древняя культура, и они еще много поведают миру, откроют сокровищницы опыта, накопленного за тысячелетия.

Из раздумья его вывел резкий голос принца Шарля:

— Какой кромешный мрак сгустился над этим островом. Не пустить ли нам несколько ракет, чтобы развеселить туземцев?

Принц славился своим умением изготовлять и пускать замысловатые фейерверки, но его предложение прозвучало более чем некстати. Бугенвиль был весь во власти рассказа Эрети и недовольно взглянул на Нассау:

— Не думаю, что вам, принц, так скоро удастся их приготовить. Я и сам одно время увлекался ракетами и знаю, что дело это весьма хлопотливое.

Но принц вскочил на ноги и, проговорив, что ракеты у него уже давно заготовлены и их немало, скрылся в палатке.