За убегающим горизонтом - [17]

Бугенвиль и Дюкло-Гийо вошли в ворота выстроенного из красноватого камня форта. Подойдя к двадцатифутовому обелиску, высившемуся в центре ровной площадки, Бугенвиль носком сапога расшвырял землю и вытащил большую медную медаль, на которой была выбита следующая надпись:

«Колония Малуинских островов, расположенных на 51°30′ южной широты и 60°02′ западной долготы, основана фрегатом «Эгль» — командир капитан второго ранга Дюкло-Гийо, и фрегатом «Сфинкс» — командир старший лейтенант Шенар де ля Жиродэ, снаряженными полковником пехоты Луи Антуаном де Бугенвилем, капитаном первого ранга де Нервилем, начальником экспедиции, и П. д'Арбуленом, начальником главного почтового управления. Февраль 7764 года».

В конце текста стояло: «Con amur tenues grandia»[2].

Бугенвиль и Дюкло-Гийо еще раз перечитали столь знакомые слова, значившие для обоих так много. Потом Бугенвиль положил медаль в карман: отныне она стала лишь напоминающей о прошлом реликвией.

Моряки еще постояли перед обелиском и потом тяжелой походкой вышли из форта.

С прибытием корабля жизнь на острове переменилась; для многих весть о передаче его Испании оказалась совершенно неожиданной. И теперь поселенцы уныло бродили по окрестным холмам, осматривая посевы, заходя в хлевы к животным. На что решиться: оставаться ли здесь и далее или уехать на испанских кораблях в Монтевидео, чтобы оттуда вернуться во Францию?

Бугенвиль и Дюкло-Гийо, беседуя, неторопливо шли по направлению к высоким дозорным башням, построенным одновременно с фортом и обелиском.

Было начало апреля, но здесь, в южных широтах, наступала зима. Травы и мох, покрывавшие окрестные холмы, приобрели какой-то красноватый оттенок, заросли тростника пожелтели, зеленый цвет сохранили лишь верхушки растений. Бугенвиль подумал, что такая окраска еще больше придает сходство тростнику с лесом, и сказал об этом Дюкло-Гийо.

— Верно, мосье, — отозвался тот. — Мне не раз случалось проплывать мимо островов, и всегда я обращал на это внимание. Правда, направляясь в Тихий океан, мы большей частью обходили острова с запада. Вы, мосье, знаете, что зимой здесь часты туманы и легко наткнуться на мели.

И Дюкло-Гийо стал рассказывать — что он очень любил— о своей морской службе, о том, как он служил на «Принце Конде» и «Любезной Марии».

Бугенвиль знал за ним эту слабость и, в который раз выслушав, как «Принц» сел на камни близ мыса Горн и как команда сумела спасти корабль, с улыбкой заключил:

— Рассказ о ваших странствиях можно было бы продолжать бесконечно. Мне известно, что вам, капитан, доводилось бывать в походах по семнадцати-двадцати месяцев. И все-таки то, что нам предстоит, не идет с этим ни в какое сравнение. Ведь наш «Будёз» — первый французский корабль, который должен обогнуть весь земной шар. — Бугенвиль нагнулся, чтобы сорвать какое-то растение, напоминающее своим видом гладиолус, и, полюбовавшись им, добавил — Под вашим командованием, капитан, этот корабль выдержит все испытания.

Дюкло улыбнулся, польщенный. Он не переставал удивляться характеру этого человека. Ведь он, Дюкло, как и его товарищ Шенар де ля Жиродэ, почти всю жизнь на море. Они потомственные, просоленные моряки. А ими командует человек, который в двадцать пять лет впервые пересек Ла-Манш. И все-таки нет к нему ни зависти, ни вражды… Сухопутный моряк. Нет, ученый и моряк. Дюкло знал, что многие офицеры ненавидят Бугенвиля за быструю карьеру. Но уж, очевидно, так устроен этот человек: за что бы он ни взялся, всюду ему сопутствует успех.

Бугенвиль же думал о том, сколько пищи для размышлений дает всякая вновь открытая страна. Он всегда интересовался естественной историей, но, конечно, не считал себя в этой области специалистом. И все же, даже здесь, на Малуинах, где природа не так щедра, он находил много любопытнейших растений, свойства которых вряд ли были известны и Коммерсону.

Вот, например, какая-то шишка зеленого цвета, похожая на нарост. Бугенвиль вырвал ее из земли. Растение выделило вязкий молочного цвета сок, который колонисты называли растительным клеем. Что это за сок? Это один из интересных вопросов, которыми стоит заняться. Бугенвиль опять подумал о Коммерсоне. Неужели болезнь или другие обстоятельства помешают ему принять участие в экспедиции? Другие обстоятельства. Черт бы их побрал! Где сейчас «Этуаль»? Неужели еще не покинула берегов Франции?

Вдруг откуда-то со стороны моря послышались крики и стрельба. Придерживая шпагу, Бугенвиль стал быстро взбираться на холм, скрывавший бухту.

Дюкло поспешил за ним. Подъем становился все круче. Наконец, ухватившись за куст вереска, Бугенвиль вскарабкался на самую вершину. Пришлось лечь грудью на камни, чтобы посмотреть, что делается внизу, в бухте.

Небольшой кит во время отлива застрял в прибрежной гряде камней и теперь с силой бил хвостом, пытаясь освободиться из своего плена. Матросы с фрегата и колонисты, стоя по колено в воде, целились в кита из ружей. Но ружейные выстрелы нимало ему не вредили. Вскоре от берега отчалила шлюпка. На носу стоял человек в одной рубашке, без камзола и жилета. В руках он держал топор. Когда шлюпка приблизилась к животному, этот человек выскочил из нее и, перепрыгивая с камня на камень, подбежал к киту и всадил в его спину топор. Нанеся несколько сильных ударов, человек в белой рубашке обернулся и крикнул что-то матросам в шлюпке.