За убегающим горизонтом - [13]

Министр подходил к медному глобусу на большой резной деревянной подставке. Огромный шар медленно поворачивался от легкого прикосновения руки Шуазеля. Он говорил, что немало французов прославили себя на море. Польмье де Гонневиль одним из первых обследовал берега Южной Америки в самом начале XVI века. А Барбине ле Жантиль пятьдесят лет назад отправился в Перу и Чили, а затем добрался до Китая.

Бугенвиль, конечно, знал, что основная заслуга в географических открытиях в Тихом океане принадлежит другим нациям. Испанец Хуан Гаэтано открыл Новую Гвинею и многие другие острова; его соотечественники Мендоса и Менданья нанесли на карту Соломоновы острова; Фернандес де Кирос стал знаменитым благодаря открытию многих островов и среди них земли, которую он назвал Австралией Святого Духа. Позднее первооткрывателями стали и голландцы Абель Тасман, Жан Эдельс, Питер де Нейте, Питер Карпентер и другие.

Бугенвиль обращал внимание министра на то, что многие из этих путешественников стремились лишь к собственному обогащению, не стараясь расширить сведения о земном шаре. Надо сделать так, чтобы экспедиция принесла максимальную пользу науке.

Но Шуазель неохотно говорил об этом.

Как-то раз министр встретил Бугенвиля мрачно. Он натолкнулся на явное противодействие своей политике. Неужели безмозглые придворные болтуны могут свалить его, фактически играющего роль первого министра?

В тот холодный зимний день он грел руки у камина и жаловался Бугенвилю на подагру. Оживившись, он рассказал, что недавно приобрел за восемь тысяч ливров настоящего Вандермелена — превосходное полотно «Этюд из шотландской гражданской войны 1650–1651 годов».

Бугенвиль слушал, сидя в кресле. Он знал страсть герцога к живописи, знал, что у него огромная, хорошо подобранная коллекция картин, одна из лучших во Франции.

Но внезапно министр резко изменил тон:

— Вам я могу сказать. Есть люди, которые не понимают, что инертность губительна. Пока мы спим, англичане станут хозяевами во всех частях света. Вы запомните это. Сколько труда положил я, чтобы увеличить численность и улучшить боевые качества наших фрегатов и линейных кораблей! Но некоторые персоны хотят, чтобы все оставалось по-старому. А это значит, что торговле будет нанесен непоправимый урон, и страна полностью разорится.

Шуазель был несколько недоволен собой, так как сказал больше, чем хотел. Имея столько врагов, он должен быть всегда начеку. Ему не хотелось, чтобы Бугенвиль знал, что он, военный министр, имеет какие-то слабости. И, идя навстречу духу времени, согласился с тем, чтобы экспедиция отправлялась под флагом научных изысканий. Но кому это желательно? Прежде всего энциклопедистам, с которыми якшается и Бугенвиль. Прогресс нужен, но «Энциклопедия»? Шуазель уже пытался однажды открыто вступить с ней в борьбу. Он и сейчас оставался ее непримиримым врагом. И в этом он был совершенно согласен с иезуитами, которых ненавидел.

Когда Бугенвиль покидал кабинет, министр пожалел, что так быстро отпустил капитана. Надо было опять заниматься наскучившими ему делами министерства.

Когда фрегат вышел в открытое море, Бугенвиль собрал на шканцах экипаж.

Медленно проплывали берега Бретани. Свежий ветер усиливался. Волны становились круче. Море покрылось барашками. Бугенвиль приказал держаться мористее. Взяли вторые рифы на гроте, но судно еще несло брамсели.

— Вы должны знать, — говорил Бугенвиль, — зачем мы отправляемся в столь рискованное предприятие.

Слова капитана уносило ветром в сторону, и Бугенвиль напряг голос:

— Многим из вас известно, что англичане скрывают от своих матросов опасности дальних путешествий. Правительство считает, что, выплачивая морякам двойное жалованье, можно не заботиться об их жизни. Никто не говорит матросам даже о цели путешествия. Так было и в экспедиции коммодора Байрона, которая только в этом году вернулась из плавания. Я думаю, что для нашего экипажа нет нужды создавать такие условия. Я верю, что мужество, терпение, усердие и добрая воля всего экипажа будут сопутствовать нашему предприятию. Все открытия, которые нам, может быть, суждено сделать, мы посвятим славе нашего короля и науке.

До сих пор никто не разговаривал так с экипажами кораблей. Многие офицеры насторожились. Они-то знали, что каждый третий умирал от голода, истощения и болезней, подстерегавших отважных моряков в южных морях. Но зачем говорить об этом простым матросам?

Ветер между тем крепчал. Белая пена срывалась с гребней волн. Судно легло в дрейф. Шторм ночью усилился. Все паруса убрали, спустили верхние реи. Боцман Пишо умело распоряжался матросами, выполняя команды вахтенного офицера. С убранными парусами корабль еще продвигался на север, но вскоре сломалась фор-стеньга, а потом и грот-стеньга. Судно набрало много воды. Подмокли запасы провизии, находящиеся в трюме.

— Судно не только не готово к плаваниям в водах, омывающих мыс Горн, но и здесь, в виду французских берегов, оно может потерпеть бедствие, — сказал Бугенвиль капитану Дюкло-Гийо. — Я не знаю, как и объяснить это.

— Нельзя же допустить, мосье капитан, чтобы опытные кораблестроители Нанта не знали простых вещей, известных каждому моряку. Ведь надводный борт имеет слишком большой завал внутрь, и поэтому палуба недостаточно широка.