За стеклом - [14]

Это всего лишь жидкость, формула, химическое соединение.

Если вы мне не верите, спросите себя: вы когда-нибудь видели, чтобы бутылка кидалась на проходящего, мимо нее, человека? Или, из бочонка, поток пива бил прямо в лицо?

Думаю, нет. И я тоже не видел. Зато видел обратное. Например, как человек вбегает в супермаркет, его ноги заплетаются, каждая, по отдельности, стремясь бежать побыстрее. Он хватает первую попавшуюся тележку или корзинку, хотя, видно, что ни то, ни другое ему не нужно. Его взгляд ищет только одно – ряды бутылок. Он находит выпивку, поспешно хватает. Первая часть «миссии» выполнена. Он немного расслабляется, глаза уже не так бегают, движения не напоминают тремор куклы на ржавых шарнирах.

Для вида, он берет какие-то продукты. Возможно, он находится в той стадии, когда еще не все равно, что подумают другие. Он пришел ради бутылки!? О, нет. Это так… пусть валяется, может, когда друзья придут…

Скорее всего, бутылка проваляется ровно до прихода домой.

Недавно, я видел на кассе супермаркета, как молодой человек купил литровую бутылку водки, малюсенькую шоколадку, крохотную коробочку с творожным сыром. Мне еще запомнилось, что этот сыр был трогательно декорирован в виде шести пирамидок, выдавленных из кондитерского шприца. Коллекцию его покупок увенчал укроп, несколько веточек, уже порядком подсохших, с выцветшими иголочками. Похоже, что укроп был взят в самом конце, на бегу.

Все это стояло на ленте кассы и бутылка, огромной башней, башней страха, отчаяния, непонимания, одиночества – высилась среди жалких, еле заметных, покупок. Малюсенькой шоколадки, шесть пирамидок сыра, сухих веточек укропа… я стоял рядом с ним, в очереди, и мне, по-настоящему, хотелось заплакать.

Молодой человек не покачивался, от него не пахло перегаром, он был прилично одет и довольно крепкого телосложения. Но, на фоне его покупок, зловещей водочной «башни» и окружающих ее, жалких «построек», я видел его совсем другим. Возможно, через год, два, три… я не хочу загадывать, на ленте уже будет стоять только бутылка. Уже не нужно будет маскировать покупку литра водки другими продуктами.

И все же, я уверенно говорю, что сама по себе, выпивка – не при чем. Но, говорю это очень осторожно. Меня могут понять превратно. Более того, зная мышление алкоголика, – меня захотят понять превратно. Как превратно понимают «национальную идею» в виде водки, поговорку «истина в вине», «без ста грамм не разберешься». И еще сотни других, удобных для оправдания алкоголизма, поговорок и мнений.

И хоть сама по себе выпивка, действительно, не при чем, она служит примерно тем же, чем служит заряженный пистолет для того, кто решил покончить с жизнью.

Вы входите в комнату, где находится человек, отчаявшийся в жизни, не важно по каким причинам, который хочет с этой жизнь покончить. На выбор, вы можете ему дать пистолет, мотивирующую книжку, телефон с линией службы психологической помощи. Редко, кто в здравом уме, скажет «я дам ему пистолет». И, каждый из нас, понимает, почему.

Примерно тоже самое можно сказать и о выпивке. Другое дело, что это не значит, что виновата именно выпивка. Если вообще кто-то виноват.

Так виноват кто-то или нет!?

Я не знаю. И не мое дело вешать ярлыки, тем более, ярлыки вины.

Но, я скажу про настоящее и ненастоящее в нас.

Каждый из нас, где бы он не находился, как бы он не жил, может вспомнить моменты настоящей искренней радости. Те самые, когда не хочется задавать вопросы о смысле жизни, рассуждать о бренности и конечности бытия. Когда хочется просто – быть! Извините за пафос, быть здесь и сейчас.

Я уверен, что алкогольная зависимость, помимо вреда телу, возрастания социальных проблем, безденежья, – больше всего остального, влияет именно на то, что можно назвать настоящим внутри нас. Делает невозможным переживания искренней настоящей радости, отдаляет человека от того, кем он когда-то был. Помещает его за мутное стекло, за которым он сидит, без всяких шансов посмотреть на мир, – такой, какой он есть.

Там, за этим стеклом, есть только одна возможность. Все больше и чаще заливать себя выпивкой, чтобы в этом замкнутом пространстве, пахнущем перегаром и разбитыми надеждами, было хоть сколько-нибудь непротивно.

***

В какой-то момент, перед решением бросить, единственно настоящим за всю мою жизнь, я понял, что ничего не чувствую.

Я не знаю и, надеюсь, не узнаю, что испытывают солдаты, проснувшиеся в госпитале, поняв, что у них больше нет какой-то части тела. Но, думаю, нечто похожее испытал тогда и я.

Страшное, обволакивающее, сосущее открытие, что я уже давно, очень давно, может быть, слишком давно – ничего по-настоящему не чувствую. По отношению к себе, к другим людям, вообще к этому миру.

Как так произошло!? Как это со мной случилось? – я задавал вопросы самому себе, но не получал ответов.

Отматывая нить своей жизни, я понял, во что ее превратил алкоголь. Помимо острой боли в кишечнике, черных пятен перед глазами и черных пятен под ними, разрыва отношений с близкими и друзьями, я понял, что он – еще сделал. Я понял главное: выпивка лишила меня настоящих чувств. Точнее, не сама выпивка, а алкогольная зависимость, с ней связанная. Моя жизнь стала погоней «за» и «от», набором тупых алкогольных «театров», поддельных раскаяний, ненастоящих искуплений и «заслуженных» бунтов.