За семью печатями - [14]
И вот странная, неожиданная вещь. Казалось бы, чем ближе к нам, тем больше должно становиться всевозможных бус, ведь с каждым годом их производство должно было совершенствоваться и расширяться: жизнь-то идет вперед. А что случилось на деле? На деле, начиная со слоев земли, относящихся к середине XIII века, число находимых бусинок вдруг резко падает. Только что они попадались на каждом шагу, а тут их становится все меньше и меньше. Можно подумать, древние прабабки наши внезапно разлюбили свои ожерелья. Но этого быть не может. Что же произошло?
Чтобы понять, в чем дело, стоит вернуться к браслетам. Как обстоит дело с ними? Совершенно так же. Вот какую табличку составили археологи, подсчитав число этих стеклышек по векам в одном только месте, в Новгороде.
Видите: число находимых браслетов быстро растет и в XII и в начале XIII века. Больше всего их на рубеже этих столетий; проходит несколько десятков лет, и их сразу становится куда меньше. Крутой перелом графика падает на середину двадцатых годов. А что это были за годы?
Это были страшные годы для русской земли. В 1223 году орды Чингис-Хана разгромили войска киевлян и их союзников при Калке; в 1237 году, казалось, заколебался весь мир: татары покорили Русь, хлынули на запад, в Венгрию и Чехию. Разгром был ужасен: страна опустела, торговля почти прекратилась, ремесла были заброшены, мастерские опытных художников-стеклодувов разорены, а сами они либо перебиты, либо уведены в Улус Джучиев — Золотую Орду, в лихой полон. Старые привычки и обычаи исчезли, вкусы переменились. Да и самим женщинам русским стало не до нарядов и побрякушек. А когда гроза пронеслась, старое было уже поздно вспоминать: весь мир сделался другим, от самого большого до самого малого. На место старых пришли новые вещи, в том числе и украшения из новых материалов. А прошлое, что оно? Исчезло бесследно? Не совсем: глубоко в толще родной земли лежали шарики бус, дужки браслетов, множество других осколков минувшего. Лежали и ждали того времени, когда осторожные руки вновь извлекут их на поверхность земли.
Каждое место раскопок чем-нибудь да своеобразно: у каждого вновь появляющегося из-под земли людского поселения, так сказать, «своя специальность». Помпеи поражают необычайно сохранившимися фресками на стенах жилых домов. В Египет ученые едут, рассчитывая найти там, и только там, спеленатые, набальзамированные мумии древних царей. Развалины Двуречья — гигантский склад клинописных табличек, удивительная библиотека глиняных книг. Чем же примечательны в этом смысле археологические работы в Новгороде?
Отличий от всех других раскопок тут много, но, пожалуй, важнейшее из них — удивительные свойства новгородской почвы. Она идеально сохраняет в себе древесину. Ничтожная щепка, горсть опилок, сделанные из дерева предметы и целые бревна лежат в ней веками, не истлевая, как они истлевают в других местах.
Это своеобразное свойство почвы создало другую особенность новгородской археологии. Как только ученые углубились тут на широком фронте в землю, обнаружился факт, о котором еще недавно никто не подозревал. С древнейших времен Новгород был по сравнению с другими городами средневековья очень благоустроенным городом. Весь мир тонул еще в грязи, а тут уже с X века мостились главные улицы. Сторона была лесной, на мостовую шло дерево, такое же, из какого возводились дома. Любопытно, что самое слово «мостовая», вероятно, означало в древности именно бревенчатую гать: слово «мост» и сейчас в диалектах значит всякий деревянный настил, помост, а вовсе не обязательно виадук, по которому дорога перекидывается через углубление; в дореволюционной деревне можно было постоянно услышать в северных говорах: «Мост-то у него в избе хорош, да вот слеги подгнивши...»
Мостовая строилась на совесть, но, конечно, была не вечной. Время от времени ее приходилось менять. Снимать предварительно старую? Долго и хлопотно! Не проще ли уложить новый «мост» поверх первого? Третий на второй, пятый на четвертый и так далее... Так новгородцы и поступали в течение примерно восьми веков, нарастив друг на дружку двадцать восемь слоев бревен, двадцать восемь рядов, или «ярусов», мостовой. А благодатная почва помешала всем им рассыпаться в прах даже за такое долгое время. Углубившись в землю, археологи, к своему удивлению и, если угодно, восторгу, нашли колоссальную деревянную «этажерку» о двадцати восьми великанских полках-ярусах, какой вы не увидите, думается, больше нигде в мире.
Этот рассказ может показаться странным. Как так? Плахи, из которых выложены мостовые, достигают в толщину где тридцати, а где и сорока сантиметров. Двадцать восемь рядов таких бревен должны были составить гигантскую, десятиметровой высоты, поленницу. Значит, ее верхние ряды проходили выше крыш низеньких новгородских домиков? Значит, люди ездили по улице, словно по странной деревянной насыпи?
Так случилось бы, если бы в любом живом человеческом поселении не нарастали все время и по всей его поверхности новые слои почвы. За счет чего? За счет всевозможных отбросов — хозяйственного и строительного мусора, соломы, навоза, щепы, золы, угля, битого кирпича — всего того, что человек привозит в город и очень редко вывозит из него. Не легко поверить, что в Новгороде есть места, где лопата не берет землю, где машины прыгают, как на пружинном матраце: на метры и метры вся почва тут состоит из слежавшейся древесной массы. Ведь дерево здесь почти не гниет! Вот почему улица с ее многослойной мостовой не вспучивалась над окружающими участками. Весь город поднимался из года в год вместе с ней, подминая под себя старые пожарища, пустыри, брошенные усадьбы, фундаменты домов, свалки, целые кварталы со всем, что на них и внутри них оставалось от недавнего прошлого. Если разрезать как бы огромным ножом новгородскую землю, перед нами явится нечто вроде грандиозного слоеного пирога, в котором слои начинки обозначены четкими границами деревянных ярусов мостовых. При этом — очень важно! — одну мостовую от другой отделяет не только определенное число сантиметров или дециметров. Они отстоят друг от друга еще и на двадцать пять примерно лет каждая. Удивительная «этажерка» построена не только в пространстве, но и во времени: мостовые чинились приблизительно четыре раза в столетие.
Лев Васильевич Успенский — классик научно-познавательной литературы для детей и юношества, лингвист, переводчик, автор книг по занимательному языкознанию. «Слово о словах», «Загадки топонимики», «Ты и твое имя», «По закону буквы», «По дорогам и тропам языка»— многие из этих книг были написаны в 50-60-е годы XX века, однако они и по сей день не утратили своего значения. Перед вами одна из таких книг — «Почему не иначе?» Этимологический словарь школьника. Человеку мало понимать, что значит то или другое слово.
Книга замечательного лингвиста увлекательно рассказывает о свойствах языка, его истории, о языках, существующих в мире сейчас и существовавших в далеком прошлом, о том, чем занимается великолепная наука – языкознание.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.