За семью печатями - [13]
Мы знаем точно: попадаются в земле крученые, как веревочка, осколки — перед нами слой не моложе середины XIII века. Встречаем только гладкие: видимо, мы на рубеже этого столетия и следующего. Есть сразу и те и другие? Ну что же! Мы прибыли в XII век, время браслетного расцвета и изобилия. Тогда их делали и носили во множестве. Они поблескивали на запястьях Евпраксии-Адельгейды, киевской княжны, выданной замуж за императора Генриха IV, в ее девичестве и в конце ее бурной жизни, когда она сбежала из итальянской Каноссы на родные берега Днепра. Ими пленяли молодые ловчие Владимира Мономаха пугливых дев черниговских и переяславских, любечских и уветичских. «Поганые половцы» ломали их на нежных руках русских полонянок. По-видимому, не было ни одной мало-мальски принарядившейся горожанки в ту пору без такого браслета. Правда, в деревне их не знали совсем: в сельских курганах и могильниках того времени вы их не найдете. Зато при раскопках городов они встречаются тысячами, и это как раз делает их для нас верными свидетелями прошлого. Почему именно это? При чем тут число находок?
Представьте себе археолога середины XXIII столетия. Вот где-нибудь в песке морского прибрежья он нашел замечательную вещь — золотую медаль Мельбурнской олимпиады. Медаль в безукоризненной сохранности; можно прочесть год: 1956 — страшная древность! Но много ли ценного сообщит ученому этот уникум? Меньше, чем хотелось бы! Да, он говорит о любопытном факте: всемирные состязания в Австралии были, оказывается, действительно в 1956 году. Но это и все. Редкую медаль могли хранить сто и больше лет. Кто же знает, когда и как попала она в землю и ее ли современниками являются остальные предметы, найденные с нею? Это совершенно неизвестно: медаль-то одна!
Иное дело, если будущий ученый наткнется вдруг на несколько братских могил времен первой мировой войны, на многочисленные серебряные крестики, скрытые в них. Дознавшись, что такие кресты (во время оно их звали «георгиевскими») были введены в начале XIX века, а упразднены революцией 1917 года, он сможет уверенно датировать по ним любую могилу, любой слой земли, где их много. Они относятся именно к тем дням, это можно утверждать решительно, так как крестов было много.
Вот почему, находя в земле цветные стеклышки браслетов, мы опознаем по ним XI—XII века. Раньше их не было. Позднее их место заняли другие красивые безделицы.
А как же, спросите вы, с X веком? У него разве нет такого же точного опознавательного признака? Есть, но здесь эту роль играет уже не браслет, а маленькая яркая бусинка. Тоже стеклянная. Она — старшая сестра браслета.
Еще ни щеголихи, ни (что, пожалуй, существенней) сами мастера не додумались до наручных украшений, а бусы из стекла давно научились делать. Их полюбили и в городе и в деревне. Но ведь ожерелье — вещь непрочная: оно рвется, бусинки брызжут в стороны, катятся по земле, по полу, исчезая в щелях и ямках. Стеклянные шарики, бочоночки, чечевички, спиральки прячутся от современников, чтобы появиться на солнечный свет много столетий спустя, к удовольствию археологов. Укладывая женщину на вечный отдых в могилу под курганом, родные заботливо украшают ее лучшими драгоценностями; опять бусы попадают на хранение к той же матери — сырой земле. И отдает она их только тогда, когда они станут нужны науке.
Ученые насчитывают больше двух десятков различных сортов древних стеклянных бус, да еще каждый сорт они делят на несколько разновидностей. Есть бусы шаровидные, бочонкообразные, сплющенные — «зонные», есть причудливые с выпуклыми глазками, цилиндрические, спиральные — каких только нет!.. А разные оттенки цвета?! А степень прозрачности и другие свойства стеклянной массы?! И все это можно использовать, составляя археологический календарь.
Вот «лимонки» — очень древние бусины из желтого непрозрачного стекла. Они и по форме похожи на маленькие лимончики — продолговатые, с двумя острыми шишечками на концах. Это «патриархи» стеклянного племени, старше их только такой же желтый рубленый бисер. Ими могла украшать гордую выю псковитянка Ольга, когда вещий Олег сватал ее «во Плескове» своему наследнику Игорю. Их носили жены древлян и полян, вятичей и радимичей. Но век их короток: одно X столетие — и конец; немного спустя появляются уже богатые бусы-бочоночки, то посеребренные, а то и позолоченные. Они все еще непрозрачны: настоящее стекло еще не умеют приготовлять.
Впрочем, одна-единственная бусинка-лимончик испытала, по-видимому, более сложную судьбу: она попалась на глаза археологам в кургане не X, а XIII века. И где? Под самым Ленинградом, возле города Пушкина... Как занесло ее сюда, как очутилась она тут, рядом с красивым тройным браслетом? Может быть, переходила четыре века от бабки к внучке, а может статься, уже была когда-то найдена так же в земле и хранилась, как удивительная древность и редкость. Что об этом гадать: этого она не расскажет.
В XIII веке бродячие купцы торговали по деревням уже совершенно прозрачными бусами — овальными и круглыми: они стали теперь совсем гладкими, и по стеклу нередко бежали спирали и волны сплошной красивой инкрустации. Можно вообразить, с каким восторгом любовались владелицы цепочками этих застывших разноцветных слезок... А еще некоторое время спустя они же с ума сходили уже по хитро закрученным винтовым бусинкам.
