За родом род - [44]

Иван смутился, но ненадолго, решив, что Шишов не какая-нибудь там особа и ничего с ним не сделается такого, коли проедется босиком.

— Ты вот чего, — Слободин показал Шишову кулак, — из машины — ни шагу!

— Я не завтракал! — пригорюнился Валя.

— Кстати, я тоже голодный, — дал знать о себе и шофер, намекая на то, что пора бы и подкрепиться, благо уже заехали в город, и на окрайке его, рядышком с базой, стояла столовка, из окон которой тащило запахом щей.

— Что ж, — Слободин облизнулся, вспомнив, что тоже еще не ел, — тормозни.

Пошел бригадир в столовку на пару с шофером, и Валя приклеился было хвостом, да Иван загнал его снова в «уазик».

— Я кому сказал, чтоб ни шагу!

На лице у Вали — страдание.

— Но я супу хочу!

— Принесем, — сказал Слободин, читая в глазах Шишова тоску не столько по супу, сколько по стопочке перед ним.

Народу в столовке не было никого. Несмотря на это, буфетчица к ним подходить не спешила, глядела в окно, словно это занятие было сейчас для нее самым главным, и Слободин, подождав, наверно, с минуту, был вынужден громко ее упрекнуть:

— Бубновая, эко ты ждать себя заставляешь!

Буфетчица нехотя подошла, выбила чеки и, обсчитав на сорок копеек, снова уставилась за окно. Однако Иван попросил:

— Пересчитай-ко, да поточнее.

Хозяйка прилавка вскинула бровки и носик остренько навела, точно хотела им больно уклюнуть.

— Что-о?

— Арифметику худо знаешь!

Остроносая рассердилась:

— Какие умные! Много вас расплодилось! Некому стало работать! Шляетесь тут по столовкам!

Смекнул Слободин, что буфетчица шустрой породы бабенка. Повернувшись к шоферу, Иван взглянул на него с мольбой, мол, придумай чего-нибудь, чтоб бабенка не зарывалась.

Лева, имевший склонность к розыгрышам и шуткам, сразу же посуровел и щурко, будто имел полномочие на проверку, ошарил глазами прилавок буфета.

— Полагаю, такие обсчеты здесь происходят частенько?

— Видимо, так, — поддержал его Слободин.

— Что будем делать? — Лева понуро взглянул куда-то мимо лица остроносой и, подождав три-четыре секунды, сам же себе и ответил: — Вероятно, актировать.

Буфетчица сделала вид, что нет ей дела до их разговора, однако тут же возникла за кассой и, прокрутив автомат, подала Ивану сорок копеек.

Отобедав, колхозники взяли с собой пирожков и вышли, читая в лице провожавшей их продавщицы испуг, уличенной.

Пирожками Шишов остался не больно доволен.

— Сами-то суп, поди, ели.

— Вот трактор получим, — дал слово Иван, — обую тебя в свои сапоги, и ты поешь супу.

Проехав город с востока на запад, «уазик» свернул направо через пустырь к одноэтажной кирпичной конторе. Слободину повезло. Едва он ступил на мостки, как тут и увидел механика Мигунова. Тот возвращался, видно, с обеда. Приземисто-плотный, в черной бархатной кепке, кителе речника с полным набором пуговок с якорьками, он направлялся к железным воротам, ведущим во двор мастерских.

— Илья Александрыч! — гаркнул Иван голосом человека, встречающего родню.

Механик остановился.

— Узнали?! — воскликнул Иван. — В прошлом году, помните, вы были у нас в «Сигнале», дак у меня еще ночевали?!

Илья Александрович усмехнулся:

— Я у многих ночую. Что из того?

— Я рад, что встретился с вами! — добавил Иван.

— А я не рад.

— Почему? — опешил Иван.

— Потому что просить чего-нибудь будешь.

— Буду.

— А я не дам. Слишком много вас, попрошаек. Одному — запчасти, второму — без очереди ремонт.

Слободин достал из кармана бумагу с печатью:

— Вот документ.

Мигунов развернул бумагу и, поскучнев, невнятно спросил:

— С гостиницей как? Устроились?

— Не! Мы сегодня назад!

— Не суетись! — Мигунов расстегнул накладной карман, в котором блеснул наконечник ручки, и, сунув туда документ, убежденно сказал: — Ничего сегодня не выйдет.

— Это как? — посерьезнел Иван.

— Поторопились приехать.

— Трактор, что ли, не починили?

— Трактор исправен. Но после ремонта его положено обкатать.

— Обязательно?

— Да.

Иван понемногу стал раздражаться.

— И долго обкатывать будешь?

— Да уж сегодня-то буду.

— А завтра?

— До завтра надо сначала дожить.

Был Иван из породы шумливых, которые много кричат, но и делают много. Зная силу и слабость людей, он всегда понимал, что сказать и что предпринять, дабы дело стронулось с места. А тут растерялся, видя в механике человека, который и может помочь, да не станет, потому что это ему ни к чему. Осердился Иван:

— Ты случаем не заливаешь?

— Ка-ак?

— Не врешь, говорю?

Мигунов посмотрел изучающе на Ивана.

— Не будем так фамильярны, — сказал, — я к этому повода не давал.

Недоговорок Иван не терпел, а они у механика в каждом слове.

— Мне твой повод, как нашей жучке твоя авторучка! Лучше про трактор скажи: когда получать?

Мигунов утомленно вздохнул:

— Я же сказал, когда обкатаем.

И тут Иван понял бессмысленность разговора. Механик был обтекаемо-скользкий, такого ничем не смутишь, не расстроишь, не озадачишь. «Начальника бы какова!» — подумал, метнув глазами по окнам конторы.

— Управляющий в командировке, — сказал Мигунов, угадав секретную думку Ивана. — А заместитель на месте. Четвертая комната. Можешь зайти. Только имей в виду, прежде чем что-то решить, он посоветуется со мной.

Слободин перевел глаза на «уазик», в котором увидел Шишова, лениво жевавшего пирожок. А потом и Леву увидел. Шофер, зайдя на крыльцо, устроился там на дощатом диване, раскрыл свою книгу и начал читать. Ничего не придумав и не решив, Слободин напряженно спросил: