За обиду сего времени - [20]

Сначала к ним подошёл дон Исидро, а потом настала моя очередь. Я поклонился, а дон Исидро сказал:

– Ваши превосходительства, позвольте вам представить – его сиятельство князь Николаевки, Николаева и Радонежа, барон Ульфсё, Друг Католических Королей.

К моему удивлению, вице-король и вице-королева улыбнулись мне.

– Ваше сиятельство, – сказал вице-король, обращаясь ко мне, – мы с супругой о вас наслышаны от Их Католических Величеств, от дона Исидро, а также от ваших людей на Бермудах. Мы не так сильно устали, и были бы весьма рады, если бы вы отобедали вместе с нами – дон Исидро, без сомнения, уже позаботился о трапезе.

Ана добавила:

– Ваше сиятельство, сделайте нам честь. А после обеда, когда мы немного отдохнём, мы надеемся познакомиться с вашей очаровательной супругой, про которую нам уже рассказал дон Исидро.

Обед был во дворе вице-королевского дворца. При его строительстве оставили деревья, которые росли у сеньора Пеньи, и в их тени жара практически не чувствовалась.

К счастью, я привёз все те подарки, которые предназначались для вице-короля и его супруги. Ана, увидев соболиную шубу, не смогла сдержать радостного возгласа, хотя сразу же потупила взор, ведь так вице-королеве вести себя не положено. Точно так же ей понравились и искусно сделанные золотые серьги, кольцо и браслет – Гена Алиханов, один из студентов с "Паустовского", был из дагестанского Кубачи, из династии ювелиров, и он сумел наладить производство весьма искусных ювелирных изделий в Форт-Россе. Сейчас, конечно, основную часть работы делают обученные им "новые переселенцы", но эти подарки он изготовил лично.

А вице-королю понравились и ружьё, и часы, и другие мелочи. Но потом он открыл томик Пушкина, прочитал какое-то стихотворение, и лицо его вдруг приобрело оттенок какой-то неземной радости.

– Дон Алесео, я тоже балуюсь поэзией, но этот ваш русский – поэт великий, из той же плеяды, как наш великий Лопе де Вега. Лучшего подарка вы мне сделать не могли. Как же это замечательно! "Мороз и солнце, день чудесный…" Знаете, а у нас морозов нет – я только слышал о них…

– Может, вам доведётся приехать в Россию, дон Хуан… Я хотел бы показать вам нашу замечательную страну. Но морозы там тоже только зимой – как правило, не ранее ноября, чаще даже декабря. Кроме, конечно, того, что было в 1601 и 1602 годах, особенно в 1601 – тогда морозы ударили уже в августе… И солнца не было.

– У нас, увы, тоже было много дождей, а зимой даже снег выпал – не только в Мадриде и Толедо, там это бывает почти каждый год, но у нас в Севилье такого раньше никогда не было… И даже лёд появился на лужах.

– А в России замерзают и реки. Даже самые широкие.

– Даст Бог, и я это увижу… Расскажите нам, дон Алесео!

– Да, расскажите, прошу вас, – донья Ана вновь одарила меня своей лучезарной улыбкой.

Обед прошёл за моими рассказами о Русской Америке, России, и других странах, где мне довелось побывать. После десерта, донья Ана с дамами, как полагалось, удалились. А мы с доном Хуаном и доном Исидро занялись обсуждением сегодняшнего вечера, после чего дон Хуан вернулся к поэзии, продекламировал кое-что из Лопе де Веги и других великих испанцев, кое-что – из Мигеля де Сервантеса Сааведры (не упомянув про то, как тот попал в тюрьму в Севилье и как сам дон Хуан сумел его освободить), и кое-что из своего.

Не знаю, какая муха меня укусила, но я неожиданно для самого себя начал декламировать стихотворение, которое я очень любил с детства.

– Empieza el llanto de la guitarra,

Se rompan las copas de la madrugada[16]…

Тот выслушал до конца, после чего сказал:

– Очень интересно, дон Алесео. Совсем не соответствует канонам стихосложения, но какой сильный стих. И вот это: "O guitarra! Corazón malherido por cinco espadas"[17].  А как зовут поэта?

– Знаю только его имя – Федерико Гарсиа Лорка. Не знаю, кто он и откуда, прочитал эти стихи в рукописи.

– Надо бы его найти… мне так хотелось бы услышать другие его стихи…

Я подумал, что найти его будет нелегко – он родится спустя почти триста лет. А вот подборку его стихов сделать можно – таких, которые не слишком современные – и презентовать их дону Хуану.

А затем я вспомнил, что так и не показал ему, как пользоваться часами, и провёл пятиминутный инструктаж. Должен сказать, что улавливал он всё сразу, даже назначение не изобретённой ещё минутной стрелки, и напоследок задал резонный вопрос:

– Дон Алесео, а как вы определили время на часах?

Я вспомнил, что время там стояло наше, сиречь Росс плюс два часа, а не местное астрономическое.

– Дон Хуан, там я поставил время Русской Америки плюс два часа. Отклонение от местного астрономического примерно плюс полчаса – хотите, переставлю. Но тогда вам придётся его ещё раз переставить, когда вы прибудете в Мехико.

Мендоса улыбнулся:

– Пока не надо. Так мы можем быть уверены, что время на ваших и на моих часах совпадает. Сейчас – он посмотрел на часы и задумался на секунду – двенадцать часов восемнадцать минут. Мы могли бы быть готовы к церемонии к четырём часам пополудни, если это время будет удобно Его превосходительству вице-королю.

Я достал рацию и связался со "Святой Еленой", после чего повернулся к дону Хуану и увидел, что он смотрит на меня, выпучив глаза.