За краем Вечности - [226]

Воцарилось молчание — слишком странное на фоне звуков боя. Стивенс с наслаждением наблюдал за изменениями в лице Джека. Это чистосердечное признание повергло Воробья ни больше ни меньше в ярость — такую ярость, которую, говоря о Джеке, и представить нельзя было. В его чёрных глазах, покрывшихся пеленой безумия и слепой ненависти, будто бы отражались картинки расправы, которую он мечтал учинить над Стивенсом. Но не мог, так как обломки и прицел пистолета удерживали его на месте.

Пока Стивенс упивался его яростью, я спохватилась. Ладонь бесшумно нащупала рукоять кинжала над плечом. Несколько расшатывающих движений, рывок — и клинок вырвался из планшира. Я поднялась с колен и движениями дикой кошки посеменила к Стивенсу со спины. Любой скрип доски под ногой мог повлечь за собой полный провал, поэтому приходилось ступать едва ли не на кончиках пальцев. Сердце колотилось барабаном, грозя пробить грудную клетку. Дыхание застыло где-то в горле. Взгляд приметил золотую цепь на шее Кристиана. Я перебрала пальцами, как по клавишам фортепиано, готовясь к решающему движению. Джек за его плечом едва заметно кивнул головой, зажигая в душе пламя уверенности. Бросок вперёд — я вцепилась в цепь и мощным движением сдёрнула Амулет со Стивенса. Тот подпрыгнул от неожиданности, на автомате развернулся, но не успел выставить руку с оружием, как я нанесла удар ногой в живот. Его согнуло пополам, и в довесок я догнала его голову ударом эфеса. Стивенса откинуло к мачте, ударило о неё всем телом, и он медленно сполз на пол.

— Ха! — триумфально воскликнула я. Из руки выдернули цепь Амулета. Я изумлённо хлопнула глазами, глядя на пустую ладонь — и тут же обернулась, едва успевая подставить клинок: на меня обрушилась сабля Анжелики. Амулет в её левой руке забавно болтался при каждом выпаде, однако это в свою очередь увеличивало шанс ухватиться за него — стоит лишь чуть изловчиться.

Анжелика гоняла меня по палубе, как дикий зверь, изматывая и без того вымотанный организм бесконечными атаками. Что и говорить — с одним кинжалом против сабли не попрёшь. Наконец, удалось блокировать выпад, поднырнуть под её руку и схватиться за Амулет, но её оружие мгновенно ушло с блокирующей позиции и нещадно резануло по предплечью. Крик вырвался громкий, кинжал стукнулся о палубу — и носок сапога Тич пнул его с юта. Я попятилась, прижимая к себе раненую руку. Глаза невольно заслезились от ужасной боли — будто половины руки лишилась. Спина коснулась резного акростоля. Путь отхода был отрезан. Взгляд судорожно заметался меж лиц: отчаянной, тяжело дышащей Анжелики, направляющей саблю к моему горлу; лихорадочно соображающего Джека, придавленного снастями; Стивенса, приходящего в себя у подножия бизань-мачты. И Тима, поднявшегося на ют. Его покрасневшие глаза в растерянности бегали с человека на человека, а свежая кровь, капающая с сабли на его сапог, стекала и собиралась в щелях палубного настила.

— Тим! — сбиваясь на тяжёлое дыхание, крикнул Джек. — Ну же, парень, чего ты стоишь?! Убей его! — и указал взглядом на Стивенса.

Затравленный взгляд Тима медленно поднялся от Джека ко мне, а потом сполз к Стивенсу. Парусный мастер сделал к нему робкий шаг.

— Ну давай же, Тимми! Сделай это! — подорвалась я, за что сабля Анжелики ощутимее кольнула в шею.

Тим тяжело развернулся к Стивенсу. Тот, болезненно щурясь от солнца, с трудом поднял голову.

— Да что же ты медлишь?

— …Нет. — Кулак Тима разжался, и он обернул ко мне виноватый взгляд. — Прости меня, Оксана. Прости за всё, что я делал неправильно, но я не могу его убить.

— П-почему? — голос дрогнул. Слеза боли скатилась по щеке.

— Он помог мне смириться. Он дал кров и службу, когда все меня отвергли. Он забрал меня с Кайо дель Пасахе, где вы меня бросили. Где… ты от меня отвернулась.

— Прости, — взгляд опустился к доскам, тяжёлый вздох сотряс грудь.

— Ваши выяснения отношений умилительны, но неуместны. — Резонно вставил Джек. — Тим. Просто послушай меня. То, что ты на стороне врага, не делает тебя сильнее, поэтому сделай то, что мы тебе говорим. Убей его. Будь ты хоть раз мужчиной!

Тим закусил губу и сдвинул брови; убрал с лица мокрую волнистую рыжую прядь, и поднял на меня отчаянные круглые глаза.

— Нет. Мне он не враг. Я его не убью. Я не предатель. — С расстановкой, чётко выговаривая каждую фразу, прохрипел парусный мастер.

Воробей скользнул по нему взглядом, переполненным отвращения:

— Ты даже и не мужчина.

Тим проигнорировал. Хотя его потерянный вид говорил, что сейчас он не способен воспринимать оскорбления (пусть и справедливые) и принимать их близко к сердцу.

Его рука разжалась, и сабля звякнула о палубу.

— Оксана… Прости за то, что я сказал тогда, в поле. Я понимаю, что позволил себе неслыханную вольность, и поверь, я хотел бы, чтобы мы остались друзьями, но… Совесть не позволит убить мне этого человека.

Я поджала губы, покачала головой и процедила сквозь зубы:

— У тех, кто поступает по совести, друзей не бывает.

За его плечом мелькнуло движение: Стивенс, подрагивая, завёл руку за полу кафтана.

— У него пистолет! — предупреждающе вскричала я.