Сквозь сомкнутые ресницы пробивались тёплые лучи света. Совсем рядом слышался непривычный шум, с которым по обыкновению морские волны набегают на прибрежный песок. Под спиной ощущалось что-то мягкое и тёплое. Не открывая глаз, я провела рукой — пальцы зарылись в разогретый жарким солнцем песок. Веки дрогнули и несмело приоткрылись. Первое, что бросилось в глаза — небо. Ясное, нежно-голубое, без единого облачка. Пронзая лазурную высоту, над головой кружили белоснежные птицы. Чайки…?
Я повертела головой. Слева от меня шумело море, так близко, что можно было дотронуться до воды, протянув руку. И я протянула. Тёплая, ласковая волна, набежавшая на берег, коснулась пальцев и отступила обратно в море. Я снова прикрыла глаза. Удивления не было, лишь приятное умиротворение: как-никак, сны нередко баловали грёзами о морском побережье. Посреди серых скучных будней оказаться на море — пусть даже в царстве Морфея — почти что благодать. Что ж, следует насладиться сладкими видениями, пока безмятежность не прервёт назойливый звон будильника.
Я приподнялась на локтях. Тут же в голове запылал очаг боли. Я ахнула и, морщась, рефлекторно коснулась руками висков. Заливистые, хохочущие крики чаек резанули по ушам. Навязчивая пульсирующая боль натолкнула на нелепую, на первый взгляд, мысль: сон ли это? Ведь от боли человек просыпается…
Со старушечьим кряхтением я поднялась на ноги. За спиной густой стеной вырастал кустарник, постепенно переходящий в тропический лес, из которого доносился стрёкот цикад; а впереди до самого горизонта простиралось светло-синее море, слепящее солнечными бликами. Даже неважное самочувствие не могло нарушить эту идиллию. Я побрела по кромке пляжа. Босые ноги утопали в мягком, как ковёр, песке, от свежего бриза боль постепенно отступала. Куда я шла, с какой целью — неизвестно. Какая разница, куда приведёт песчаная полоса — несмотря ни на что, всё это окончится пробуждением в мягкой тёплой постели, в родной квартире…
И тут меня словно током ударило. Я замерла, поражённая страшным воспоминанием, которое тотчас опровергло догадку о сновидении: в тот «прекрасный» день, я благополучно проспала время подъёма и опаздывала в университет, а поэтому решила пойти более коротким путём — мимо стройки, где, кажется, на мою многострадальную головушку благополучно приземлился кирпич. Потеряла сознание? Попала в кому? Или умерла? Все три варианта вызывали сомнения: окружающий пляж был слишком реалистичен для посттравматических галлюцинаций. Тогда что же, некая магическая сила немыслимым образом перенесла и душу, и тело из грязного пыльного города к морю? Да нет же, бред какой-то! Мозг отказывался воспринимать подобный исход.
Взор обратился к морю, словно ища ответы, доказательства реальности происходящего. В поле зрения попало что-то большое, чёрное, степенно выплывшее из-за утёса. Взгляд скользнул по линии горизонта и с быстротой молнии метнулся обратно. Огромный корабль приспускал чёрные паруса. В воду полетел якорь, взметнув тысячи брызг. С судна слышались отдалённые голоса, приказы, можно было разглядеть беготню человеческих фигур по палубе.
«Хмм, вот значит как», — проскользнула мысль. На губы просилась неуместная улыбка. Силуэт корабля показался смутно-знакомым, словно когда-то давно я его уже видела. Это было на уровне подсознания — будто прежде он мельком попадался на глаза, но очертания укрепились в воспоминаниях.
От судна отделилась лодочка. Несколько гребцов, активно работая вёслами, направили её к берегу. Я зашагала навстречу, ибо не видела в том опасности и до сих пор верила, что всё вокруг — лишь иллюзия, красочно нарисованная травмированным воображением. Но босую ногу чувствительно царапнул острый край ракушки, и ощущения всё сильнее заставляли — пусть не до конца — поверить в реальность происходящего…
Баркас приближался к пляжу. Сердце взволнованно затрепетало: не от страха, скорее наоборот — шестое чувство вызывало странный, приятный мандраж от предстоящих событий… Взгляд уткнулся во вспенивающиеся у бортов судна волны, пополз выше, обрисовал высокие стволы мачт и гигантские полотна смольных парусов, вновь опустился к бортам и остановился лишь на названии. «Черная Жемчужина».
Тело пробрала дрожь. В изумлении раскрылся рот, и снова закрылся. Легендарный пиратский парусник из не менее легендарного фильма (причём, моего любимого)… Что? Как такое может быть?! Нельзя разом описать все всколыхнувшиеся во мне чувства — восторг, трепет, волнение, лёгкий страх и опасения о психическом здоровье. Я приросла к земле, бессмысленно таращась на корабль-о-черных-парусах. С места меня могло сдвинуть разве что землетрясение. Красочное видение приобретало всё новые обороты, но поверить в реальность я ещё не могла. Или, что вернее, боялась. Боялась, что возведённые надежды в одно мгновение разрушатся с лёгкостью карточного домика.
Лодка зарылась носом в песок. Вылезающие из неё люди выглядели более чем экстравагантно: просторные рубахи и жилеты, тёмные бриджи, высокие сапоги, а также оружие. Оно было у каждого, минимум — сабля и пистолет. А у некоторых их было по несколько штук… Мелькали смутно знакомые лица. Матросы доставали из баркаса бочки, по-видимому, для пресной воды, переглядывались и всё больше удивлённых глаз устремлялось в мою сторону. С плеча одного из моряков спорхнул пёстрый попугай, который, устремляясь в лесную чащу, удостоил меня краткой фразой: «Незваный гость!». Взгляд в растерянности проводил ару и вернулся к пиратам. Осознание уже теплилось на задворках разума, но даже когда несколько человек пошли в мою сторону, я не шелохнулась. Восторженное волнение достигло апогея, когда среди пассажиров лодки я различила знакомую походку, загорелое лицо в обрамлении густых темных дредов и разглядела черные глаза, подведённые сурьмой. «Господи…» — вырвался беззвучный шёпот. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда он вопросительно взглянул в мою сторону, когда он приблизился ко мне, когда в смятении изогнул бровь при виде моего несоответствующего эпохе наряда, когда задал какой-то вопрос…
