За краем Вечности - [3]

— А говорила, не знаешь, как сюда попала.

Взгляды встретились. Под капитанскими усами засветилась улыбка — лукавая, чуть коварная, и дьявольски-обворожительная. Восхищение сдерживать было непросто. Передо мной сидел он, настоящий капитан Воробей, легендарный пират, красавец, и, что скрывать, мой кумир по жизни. И как тут было сдерживать неуместную, на первый взгляд, ответную улыбку?

— Двадцать первый век, говоришь? — после нескольких секунд обоюдного молчания, переспросил Джек.

— Не веришь? — кисло протянула я.

— Почему? Я не отрицаю. На тебя же спикировал кирпич — мало ли что могло привидеться, — он снова взял бутылку и, вероятно, хотел предложить мне, но я перебила:

— Значит, не веришь, — кивнула я, вставая с койки. Он поднялся с кресла синхронно со мной и сделал шаг навстречу.

— Ну, дорогуша, у меня нет ни малейшего основания верить тебе, — Воробей развёл руками. — Чем можешь доказать?

— Доказать? — растерянно переспросила я.

— О да! Доказать! — он пространно взмахнул рукой. — Это значит — привести аргументы, чтобы я тебе поверил.

— Эмм… — взгляд забегал по каюте в поисках зацепки. — К примеру, тебя не смутило, что я тебя ничуть не боюсь? Как-никак девушка, не устрашившаяся легендарного пирата — это редкость, верно?

— Разве? По-моему, ещё как боишься, — усмехнулся Воробей, хотя скрытая в фразе похвала явно пришлась ему по душе.

— С чего ты взял? — я дерзко задрала подбородок, вызывая на пиратское лицо новую снисходительную улыбку.

— Ты вся дрожишь, — шепнул он, чуть наклонившись ко мне. Я стойко выдержала его взгляд, но и вправду, тело до сих пор не могло унять дрожь от трепета и восхищения. — А ещё краснеешь.

— Это нервное, — мрачно буркнула я.

Воробей вернулся в кресло и вальяжно взмахнул рукой, мол, продолжай.

— И в чем же причина твоего «бесстрашия»? Обычно барышни при виде пирата падают в обморок, — уточнил он, чуть спустя.

— Я понимаю, в такое трудно поверить, но в двадцать первом веке ты уже не для кого не будешь преступником, никто не будет за тобой охотиться, никто не будет бояться. У нас ты…

— Вот как? Досадно, — перебил Джек. Уголки его губ расстроенно обвисли. Ох уж этот взгляд! Так и хотелось кинуться на колени и просить прощения за неверно сказанные слова. — Неужели через триста лет моя смерть перестанет быть пределом желаний для большинства? Хотя… Через триста лет, я и так, вероятно, буду мёртв. Ты ничего не попутала, милочка? — Воробей вопросительно поднял бровь.

— Да нет же! Не в этом смысле. Через триста лет ты будешь кумиром для многих, о тебе будут наслышаны абсолютно все, о тебе будут сняты фильмы… То есть, рассказаны истории…

— Я был бы не прочь их услышать! — снова перебил Джек. В чёрных глазах сверкнули заинтригованные искорки. Всё складывалось как нельзя лучше, и появилась прекрасная возможность доказать правдивость моих слов, которые всё ещё вызывали у собеседника немало сомнений.

— Хорошо. Предлагаю так. Если я расскажу о тебе такое, что никто больше не знает, ты вынужден будешь признать мою правоту и… разрешишь остаться на «Жемчужине»! — и откуда во мне взялось столько смелости?

— Что?! — Воробей поперхнулся ромом. И услышав повтор высказывания, замешкался. Пальцы принялись отбивать дробь по столешнице. Капитан задумчиво взглянул на меня сквозь зеленоватое стекло бутылки и лишь потом, медленно, словно пробуя слова на вкус, проговорил: — На моем судне никто не плавает бесплатно, смекаешь?

— …Вообще-то наоборот, капитан должен платить команде за то, что те на него работают, — несмело возразила я, о чем тут же пожалела: дерзить пирату может быть очень опрометчиво… Мало ли чего они могут сделать с женщиной на борту… И всё же, опасалась я, скорее, по привычке, а не из-за какой-то причины. Отчего-то было кристально ясно, что Джек не причинит вреда. Он не способен на это. Всё-таки я знаю его уже далеко не первый день, а после фильмов о нем сложилось впечатление, как о харизматичном мерзавце, которому в то же время не чуждо благородство и сострадание. Получив немой упрёк, я вздохнула: — Хорошо, обещаю, буду честно отрабатывать пребывание на твоей несравненной и великолепной «Чёрной Жемчужине».

Воробей придирчиво прищурился, обдумывая предложение. А я молилась, чтобы он не отказал. В этом мире мне больше некуда деваться, некуда и не к кому идти, так что единственный исход, который был желанен — остаться здесь, на великолепном корабле с не менее великолепным капитаном.

— По рукам, — согласился Воробей. — Можешь приступать!

Что же рассказать такого, чтобы уж точно удивить? Про то, как он поборол проклятье ацтекского золота? Как победил Дэйви Джонса? Как стал первооткрывателем Источника Вечной Молодости? Или вообще пересказать в подробностях сюжеты всех фильмов? Впрочем, нет. Не стоит растягивать повествование надолго. Достаточно лишь парочки эпизодов, которые должны были уязвлять пиратское самолюбие, а посему априори быть тайной капитана Воробья. Тайной, в которую определенно не мог быть посвящён никто посторонний.

— Я знаю о тебе многое, Джек! Очень многое, — коварно оскалилась я, не вызвав никаких эмоций. — Знаю, что тебя некогда отдала кракену Элизабет Суонн, приковав к мачте. Знаю, как ты оставил Анжелику Тич на необитаемом островке, чтобы та перестала пытаться насадить тебя на клинок. А также знаю, как ты выбрался с острова «на черепахах». Конечно, образно выражаясь, ведь на самом деле там был тайник контрабандистов…