За колымским перевалом - [26]

— Из старателей, Гончаренко. Что-то он сюда зачастил. Опять, должно быть, обрабатывал кого-то из наших. В артель сманивает.

К удивлению Бутурина, директор наотрез отказался от обеда. Кивнул на запечатанную бутылку:

— Ты же спиртом начнешь накачивать. Газет, что ли, не читаешь? Указ о борьбе с пьянством выполнять-то думаешь?

— Дак начальство тон задает. Цепная реакция.

— Осмелел, горняк. Уже- и на директора замахиваешься.

— Вы-то — полбеды. Вот когда Тарков объявляется…

— Ша! Замолчи об этом. Давай мне самосвал. На Осенний проскочу.

— Зачем? Там же тайга нетронутая. Или золото учуяли?

«Действительно, зачем? — мысленно повторил Жарченко. — Как зачем? — тут же оборвал себя, — Надо все-таки разобраться с глубинным золотом». Он понимал, что это был повод поехать именно туда, где сейчас находилась Таня. Но не хотел даже себе признаться в этом.

— Положи мне в портфель пожевать, что есть под рукой. Через увал проберусь на самосвале?

— Пролаз там есть. Лес для рудостойки возим с Тополиного.

— Ладно, попробую. А ты позвони на прииск главному, Пусть высылает мой лимузин прямо к устью речки, Там землянка рыбаков есть.

Таня услышала непонятный гул, доносившийся из-за ближайшей сопки. Наконец между обгоревших в прошлогоднем пожаре лиственниц мелькнула автомашина. Дверца широко распахнулась, ив кусты выпрыгнул Жарченко.

— Крути назад! — крикнул он шоферу и махнул рукой.

К удивлению Тани, ожидавшей продолжения неприятного разговора о самовольно проводимой здесь разведке, Жарченко все время молчал, пока обходил линию. Лишь около крайнего шурфа остановился, заглянул в глубокую яму.

— Ну а вы-то сами верите, что под нами лежат погребенные русла древних рек?

— Убеждена.

— Шурфовка подтвердила?

— К сожалению, нет. — Девушка уловила в его решительном тоне нотку растерянности.

— Чем же хотите убедить меня? — Жарченко снял шляпу, но тут же снова надел ее.

— Мне лично достаточно моего убеждения.

— А на чем оно строится? Только без общих фраз, конкретно.

— Древние притоки Колымы не могли не образовать поперечные россыпи, К сожалению, добраться до них шурфами, как оказалось, невозможно. Большая глубина. Обводненность. Валуны.

— Что же остается?

— Погребенные россыпи может обнаружить только разведка буровыми скважинами.

— Кто-то ведь из геологов уже пытался бурить здесь?

— Они бурили поперек долины, как этого требует методика, разработанная Лисянским, а надо — вдоль реки. Но главное, они не добрались до рыхлых отложений.

— Откуда, вам известно об этом?

Таня уловила заинтересованность директора. Теперь она говорила спокойно и убежденно:

— Я ездила в экспедицию и смотрела отчеты геологов. Мне удалось встретиться с начальником геофизического отряда. Данные их разведки показывают, что бурение было остановлено у самой границы рыхлых отложений.

Жарченко подошел вплотную к девушке и с откровенным любопытством посмотрел на нее.

— Слушайте, Скворцова, вы действительно разбираетесь в геологическом строении древних долин? Или вы… просто на подхвате у Пеньковского?

Она не стала отвечать, но взгляда не отвела. Интуиция женщины, доселе дремавшая в ней, помогла уловить внутреннее смятение Жарченко. Впервые в жизни она почувствовала, как неодолимое сознание своего торжества и внутреннее ликование заполнили ее всю, до кончиков ушей, которые стали пунцовыми. Таня тихо рассмеялась.

— Что с вами?

— Вам не понять.

Жарченко еще не мог, не хотел признать свое поражение, он круто развернулся и зашагал дальше.

— Где ваши рабочие? — крикнул он на ходу, не оборачиваясь.

— Утром отправила на Боец.

— А сами как будете выбираться?

— Пойду на горный участок.

— Одна? Пешком?

— Персонального самосвала у меня пока нет.

Жарченко остановился, что-то хотел сказать резкое, обидное, но, встретившись С ее взглядом, улыбнулся и тут же рассердился на себя за то, что эта девчонка так легко выводит его из равновесия.

— Я бы не советовал вам шутить с колымской тайгой.

— У меня была лошадь. Я отдала ее промывальщику: он вывихнул ногу.

Они стояли рядом и долго молчали. Отсюда, от Подножия сопки, хорошо просматривалась долина, широкая терраса, на которой торчали обгоревшие стволы лиственниц, причудливо изогнутые ветви стланика. Далеко внизу долина поворачивала к северу — там располагался горный участок, там мыли золото.

— Действительно, — задумчиво проговорил директор, — чем еще можно объяснить загадочный разрыв золотой струн, которая берет начало в западной части водораздела? Пойдемте, посмотрим еще раз.

Жарченко заметил, что девушка начинает все чаще отставать, остановился.

— Почему молчите?

— А что я должна вам сказать? — Таня вскинула на него удивленный взгляд. Густые ресницы почти сомкнулись, в узких длинных щелочках проглядывала густая, синева.

— Загонял я вас, однако. И есть чертовски хочется. — Жарченко присел на большой плоский камень, подвинулся, уступая девушке неглубокую ложбину в камне, напоминавшую сиденье.

Таня присела и с наслаждением вытянула ноги. Она действительно устала, но никогда не призналась бы в этом. Предложила:

— Пойдемте в палатку. У меня еще осталась банка тушенки, правда, свиной. Один жир.

— Нет, Танюша, мы сделаем по-другому: соберем вашу палатку и двинем к устью ключа, где ждет моя «Победа». Там, в землянке рыбаков, устроим маленький таежный пир — совместим обед с ужином.