За колымским перевалом - [25]

Дождь пошел раньше, чем ожидал его Жарченко. К обеду потеплело. Снегопад как-то разом прекратился. Сильнее подул ветер, разорвавший на большие лохматые клочья мутно-серую завесу. Сквозь рваные пробоины торопливо выглянуло замутненное солнце. Подошел Устинову бригадир монтажников, присел рядом с директором на толстый пенек, снял мокрые порванные рукавицы, надел их на палку, воткнутую у костра.

— Сотворили, — Устинов взял папироску и тут же выбросил, сплюнув, — она была мокрой. — Можно включать.

— Тогда начнем, — Жарченко подозвал горного мастера. — На всякий случай отведи людей подальше, — и заорал во все горло — Давай!

Бульдозер рванулся и погнал впереди себя высокую кучу Мокрого песка, столкнул ее в: бункер. По транспортерной ленте, медленно ползущей наверх, потянулась черная змейка. Она стала набухать, расплываться, и вот уже на всю ширину ленты легла плотная масса песка и гальки. Изгибаясь и переваливаясь на роликах, она упрямо двигалась наверх и исчезала в жерле вращающейся бочки.

— Давай! Давай! — кричал рабочий, проталкивая ломом песок в яму бункера.

Бульдозер попятился и снова двинулся вперед, вгрызаясь широкой лопатой-ножом в землю, толкая впереди себя высокий вал, пока не накрыл им квадратное отверстие бункера. Теперь оставалось ждать конца смены, чтобы ощутить в руках знакомую тяжесть контейнера с мокрым золотом.

Жарченко зашел в палатку к рабочим, присел у большой железной печи, жарко полыхавшей теплом, и долго пил чай, пока на лице не выступил пот.

— На съемку металла разбудишь, — сказал бригадиру, и в это время в палатку торопливо забежал горный мастер.

— Петр Савельевич! Скорее, там такое творится!

Жарченко вышел из палатки, посмотрел вверх по долине. Вода вышла из берегов ключа, затопила лес и стала скапливаться около завала, образованного деревьями, кустарником и землей, которую бульдозер срезал, и выталкивал на край полигона.

— Черт возьми! Как же я не учел, опоздали с водоотводной канавой! Пошли посмотрим, что можно придумать.

В тот же миг хаотическое нагромождение на завале зашевелилось, сдвинулось, медленно поползло в их сторону и вдруг в одно мгновение на глазах изумленного Жарченко исчезло в огромном вале воды, который перехлестнул плотину и ринулся на полигон, сметая все на своем пути.

Жарченко бросился к промприбору. Те, кто оказался рядом, поняли его без слов. Мигом обмотали бочку тросами, концы петлей набросили на толстый пень. Теперь промприбору вода уже не грозила.

Взобравшись по крутому откосу, Жарченко упал на колени на сырой мох. Долго и неотрывно смотрел на водную гладь, покрывшую прямоугольник земли, где лежало долгожданное золото.

— Во, подруга! — крикнул кто-то за кустом стланика. — Слизнула подчистую, как олень языком, и разлеглася, что твоя баба после бани.

Директор узнал веселый голос Шишкова.

Дождавшись ритмичной работы промприбора на Бойце, Жарченко решил вернуться на прииск. По пути заглянул на горный участок. Начальника участка Бутурина Жарченко нашел на полигоне. Рабочие устанавливали дополнительный транспортер к промприбору.

— Чья затея? — спросил директор. Он стоял на краю ямы рядом с металлическим бункером, подготовленным к установке.

— Моя.

— Цель?

— Сами же видите — вода на полигоне. Если выталкивать пески бульдозером — золото на щетке остается.

— Слушай, откуда ты взял эти два бульдозера?

— С Тополиного снял.

— Что? Бросил вскрышу торфов? — директор приложил ладонь ко лбу Бутурина, — Температуры вроде нет. И не с похмелья. Может, все-таки заболел? Кто позволил?

— Кто! Кто! Вон они, с утра гурьбой шастают! — Бутурин показал на мужчин, разговаривающих около передвижного домика, оборудованного под красный уголок, облепленного плакатами и досками с показателями работы.

— Ты же горняк!

— А они уполномоченные райкома! Бумагу мне под нос — снять машины с подготовки полигонов и бросить сюда! На промывку!

Уполномоченный райкома Горшков и корреспондент районной газеты Даворский увидели директора прииска и шли к нему. Жарченко подождал, пока они приблизятся, и громко сказал:

— За самовольство объявляю тебе, Бутурин, выговор в приказе. Бульдозеры вернуть на Тополиный. Попробуешь еще раз самовольничать, отправлю в горные мастера.

— Позвольте, Петр Савельевич, — недовольным тоном заговорил Горшков, — есть же.».

— Не позволю! Никому не позволю командовать прииском, пока я здесь директором!

— Партийный орган признал необходимым…

— В каком уставе, товарищ уполномоченный, записано, что райком имеет право расставлять технику на предприятии за директора? — отрезал Жарченко и, не дождавшись ответа от онемевшего уполномоченного, направился к бульдозеристам, которые окучивали пески. Неожиданно остановился, ковырнул сапогом камень, поднял его.

— Богато живешь, такие самородки ногами топчешь.

— Ух и глазища у вас, Петр Савельевич! Сколько раз проходил тут, — удивился Бутурин, который нерешительно плелся сзади.

— Держи. Мой вклад в твою суточную добычу золота. Часто попадают?

— Бульдозер на прошлой неделе лопатой располосовал самородок граммов на пятьсот.

— Кто таков? — Жарченко показал на парня, выскочившего из кабины бульдозера и торопливо шмыгнувшего за ближайший отвал.