За и против кинематографа. Теория, критика, сценарии - [46]

Съёмки воды подвижной кинокамерой, вход в порт острова С ан-Джорджио.

Контрабанда в рабочем квартале Венеции, сообщники караулят «на стрёме».

Съёмки подвижной камерой воды в очень узком венецианском канале.

Дьявол из «Вечерних посетителей» входит в большой зал замка: «О! Какой милый огонь! Я люблю огонь. Он тоже меня любит.

Посмотрите, как языки пламени предупредительны ко мне. Они лижут мне пальцы, словно маленькие щенята.

Это приятно… Простите, я не представился. Правда, моё имя и мои титулы многого вам не скажут: я происхожу издалека.

Быть забытым в своей стране и неизвестным в других, такова судьба странника».

Те, кто ещё не начал жить, но сохраняет себя для лучших времён и поэтому так боится постареть, ждут ничего иного, как постоянного рая. Один видит его в повсеместной революции, другой в очередной ступени роста своей зарплаты – иногда для них это одно и то же. В общем, они дожидаются, когда для них станет доступным то, что они наблюдали в инвертированных образах спектакля: вечное счастливое единство. Но те, кто решил сделать время своим оружием, знают, что их оружие также повелевает ими, и что они не должны на это жаловаться. Оно повелевает и теми, у кого нет никакого оружия, и повелевает ими более сурово. Когда кто-то не хочет оставаться в обманном свете вывернутого наизнанку мира, такие верующие начинают считать его противоречивой легендой, невидимым и злым призраком, извращённым князем теней. Вообще-то это не такой уж плохой титул: в данной системе освещения более достойные титулы просто неразличимы.

Реклама фильма: лирический певец в декорациях тридцатых годов.

Титр: «Скоро на экранах».

Панорамный вид ночного освещения бульвара Сен-Жермен в наши дни.

Фасады острова Сен-Луи ночью.

Дьявол говорит игрокам в шахматы: «Не помешал ли я Вашей партии?» Один из них отвечает: «Ничего страшного, я победил заранее». Дьявол делает ход: «Вы так думаете? Шах и мат.

Вы выиграли. Шахматы – это так просто».

Так мы стали посланниками Принца Раздора, того «с кем несправедливо обошлись», и мы решили довести до отчаяния тех, кто считал себя людьми.

Жиль и Доминик направляются к замку, в который они принесут столько неприятностей, под музыку из своей песни «Грустные потерянные дети».

Доминик говорит Жилю в замке ночью: «Другие нас любят; страдают за нас; мы на них смотрим; и мы уходим. Прекрасное путешествие, расходы оплачивает дьявол».

В течение последующих лет в этот тайный заговор с безграничными требованиями вступили люди из двух десятков стран. Сколько спешных вояжей! Сколько долгих споров! Сколько тайных встреч во всех портах Европы!

Асгер Йорн.

Пино -Галлицио²¹.

Аттила Котаньи²².

Дональд Николс он-Смит²⁸.

Проходящий поезд.

Так была составлена программа, наилучшим образом приспособленная для того, чтобы подорвать доверие ко всей организации общественной жизни. Классы и специальности, работу и развлечения, товар и урбанизацию, идеологию и государство, мы продемонстрировали, что от всего этого следовало избавиться. И эта программа не содержала в себе иных обещаний кроме безудержной автономии и полного отсутствия правил. Сегодня эти перспективы стали частью нравов, и повсюду идёт борьба за или против них. Но тогда они, конечно, должны были показаться несбыточными, если бы образы действия современного капитализма не были несбыточными в ещё большей степени.

Панорамный вид участников VIII конференции

Ситуационистского интернационала в Венеции.

Войска, выстроенные в эшелоны на поле битвы.

Вид их медленных движений, снятых сверху.

Тогда было лишь несколько человек, готовых выразить более или менее последовательное согласие с одним или двумя аспектами нашей критики, но не было никого, кто признал бы её во всей полноте; и тем меньше было людей, способных формулировать такую критику и обновлять её. Вот почему ни одна другая революционная попытка того времени ни в малейшей мере не повлияла на преобразование мира. Наши агитаторы повсюду разнесли идеи, с которыми классовое общество не способно ужиться. Интеллектуалы на службе у системы, ещё более наглядно деградировавшие, чем она сама, пытаются сегодня с осторожностью изучать эти яды, чтобы найти противоядия от них; но у них ничего не получается. До этого они прилагали все усилия, чтобы обойти их молчанием, но так же безуспешно; такова сила слова, сказанного в подходящий момент.

Долгий морской бой во время Второй мировой войны.

Залп из всех орудий линкора.

В то время как наши мятежные интриги охватили весь континент и начали распространяться и на другие, Париж, где так легко было оставаться незамеченным, оставался в центре наших путешествий как место наших самых частых встреч. Но эти пейзажи были изменены, всё деградировало и разложилось.

Сена в центре Парижа.

Тупик Клерво.

Виды Парижа с высоты птичьего полёта: камера направляется в сторону площади Контрэскарп, затем вдоль Сены, за набережную Берси.

И всё же заходящее солнце этого города продолжало местами излучать слабый свет, пока мы наблюдали, как утекают последние дни, встречаясь в местах, которые унесёт время, всё ещё исполненных тогда той красотой, что больше уже не вернётся. Надо было бы поскорее покинуть этот город, который был таким свободным для нас, но которому суждено целиком пасть в руки наших врагов. Здесь уже безвозвратно применяется их слепой закон, согласно которому всё должно быть переделано по их подобию, то есть по модели некоего вида кладбища: «О горе! Какая боль! Париж дрогнул!»