За годом год - [84]

— Я понимаю, вы не действуете сгоряча, вы все обдумали как следует. Но все же, по-моему, надо поразмыслить еще раз. Я советую это сделать ради всех нас.

— Когда будут готовы листовки? — спросил Гонсалес.

— Точно не известно, но ждать недолго.

— Необходимо достать денег. Мы можем попросить у рабочих на заводе.

— В субботу, у тех, кто внушает доверие.

— Надо поискать место, где можно будет спрятать листовки, — сказал Энрике.

— Как насчет твоего дома, Хоакин?

— Плохое место, ты же знаешь, у нас полно жильцов. А новый жилец, я тебе говорил, фалангист.

— Ты же сказал, что он хороший человек.

— Да. Он никому не проговорится.

— Тогда Хоакину лучше не давать, — сказал Аугусто.

— Рамиро неплохой человек, у него те же заботы, что у нас.

— Нет, лучше тебе не брать.

Мужчины замолчали. Хоакин рассеянно жевал кусочек сыра. В коридоре послышались голоса.

— Это соседи, — объяснила Элена.

— А где дети? — спросила Роса.

— Я отвела их после ужина к двоюродной сестре, она живет тут неподалеку. Нечего им вертеться под ногами да слушать разговоры взрослых. Они ведь несмышленыши, сболтнут лишнее. Хлопот потом не оберешься.

— Как они у тебя едят?

— Как кролики. Сколько ни дай, все мало.

Мужчины снова заговорили о своих делах.

— Ну так куда денем листовки, когда их напечатают?

— Можно спрятать у меня, — предложил фрезеровщик Гонсалес.

— Не уверен.

— Самое подходящее место. У меня никогда не было никаких осложнений.

— Нет, это не подойдет. Как только листовки появятся на заводе, нас первыми заподозрят. Надо, чтобы у нас дома все было чисто.

— Кто бы тогда мог их спрятать?

— Нужен человек, на которого можно полностью положиться.

— И который не имел бы ничего общего с заводом.

— Я их спрячу, — предложила вдруг Роса. Она собирала со стола стаканы, чтобы отнести их на кухню.

— Как ты считаешь, Энрике? — спросил Аугусто.

— Роса сама за себя отвечает.

— Я могу спрятать у себя в комнате. Туда никто никогда не входит.

— Если Роса спрячет, тогда все в порядке. Соберемся через несколько дней.

— Где?

— Здесь, другого места у нас нет, — сказал Аугусто.

— Можно бы в каком-нибудь баре.

— Нет, только не в барах.

— Тогда здесь.

— Идет.

— До свидания, — попрощался Гонсалес, пожимая руки женщинам.

— Никто ничего не знает об этом собрании. Мы даже не встречались после ухода с завода. Поняли? — объяснил Энрике.

— Понятно, понятно, не беспокойся, — ответил за всех Гонсалес.

— Выходите по одному через некоторое время.

— Да, так лучше. В нашем доме полно соглядатаев.

Вслед за Гонсалесом через несколько минут ушел Хоакин. Вскоре вернулись дети Аугусто.

— Ну, что вы делали у дяди с тетей? — спросила мать.

— Нас водили в кино, — отвечал старший.

— На американскую картину, ох и стреляли там! — добавил младший.

— Сейчас поужинаете — и спать, — сказала Элена, направляясь в кухню; следом за ней пошли Аугусто и малыши. Энрике с Росой остались в столовой.

— О чем задумался?

— О тебе. Мне очень понравилось, что ты предложила спрятать листовки.

— Я боюсь, Энрике.

— Не будь глупышкой, ничего не случится.

— Давай прогуляемся, что-то душно стало.

— Давай.

— Мы пойдем, Элена! — крикнула Роса.

— Проветритесь немного, — ответила жена Аугусто.

Молча они кружили по улицам квартала. Они шли, прижавшись друг к другу, у самых стен домов. Изредка попадались прохожие. Рожки месяца смотрели вниз. По небу скользили белые облачка.

* * *

Они долго смотрели друг другу в лицо. Потом наконец простились.

— Придешь завтра? — спросила Пепита.

— Обязательно, только чуть попозже.

На крыши домов по улице Браво Мурильо лился молочный лунный свет. Небо казалось грязным, словно затянутое дымом. Группа велосипедистов катила в сторону Куатро Каминос. Они ехали попарно, время от времени оборачиваясь, чтобы через плечо перекинуться словом.

У подъезда Хоакин встретился с Антоном.

— Как дела? — спросил он у друга.

— Ничего, — весело ответил Антон.

— Я вижу, ты доволен.

— Еще бы, так и прыгаю от радости…

— Есть хорошие новости?

— А ты слышал насчет бойкота?

— Да.

— Теперь все об этом знают.

Антон поставил ногу на ступеньку лестницы, собираясь войти в подъезд.

— На, закури.

— Спасибо.

Хоакин достал зажигалку.

— Хорошая у тебя зажигалка.

— Ронсоновская. Пепита подарила на день рождения. Они закурили. В подъезде слышались приглушенные голоса завсегдатаев, распивавших вино в таверне Иларио.

— Зайдем? — спросил Антон.

— А ты куда?

— Давай зайдем, промочим горло.

— Не могу.

— Дела, что ли, какие? Оставь на завтра.

— Я договорился с другом.

— Да брось ты своих друзей, пошли лучше тяпнем пивка.

— Нет, я договорился с товарищем насчет одного дела, — объяснил Хоакин.

— Ладно, понимаю. Листовочки, да?

Хоакин промолчал. В подъезд вошел сосед с третьего этажа. Он нес под мышкой газету.

— Добрый вечер, — поздоровался сосед.

— Добрый вечер, — в один голос ответили приятели. Из глубины подъезда раздался шум. Хлопнула дверь лифта. Зарокотал мотор.

— Этот тоже разбирается что к чему, — сказал Антон. — Живет рядом со мной. Я каждую ночь слышу, как он ловит по радио…

— Уже несколько дней очень плохо слышно.

— Помехи.

— Ладно, я пошел. Я еще не ужинал, — сказал Хоакин.

— Как у тебя дома?

— Нормально. После Антонии съехала Ауреа. Теперь остался только Рамиро, но и он не надолго. Ему скоро дадут квартиру.