За глянцевым фасадом - [22]

Ее возмущает, когда женщины афишируют близкие отношения с тем, кто принадлежит ей одной. Не хватало еще, чтобы второсортная голливудская актриса обращалась с ней как с простушкой. Ведь это ей он сделал предложение! Она больше не колеблется. Отметает прочь страхи и сомнения и отвечает ему «да».

Этот брак должен был стать для Джеки испытанием, обрядом посвящения во взрослую жизнь. Если бы она заглянула себе в душу, то поняла бы: рану, нанесенную уходом отца из семьи, нельзя излечить замужеством. Но Джеки не склонна к самоанализу. Иди вперед, не оглядывайся — и горе забудется, думает она. Только в конце жизни, когда у нее хватит смелости обратиться к психотерапевту, она осознает истинные мотивы своего решения.

А сейчас, в двадцать четыре года, она еще слишком молода.

Остальное уже стало частью легенды. Джеки хотела, чтобы свадьба состоялась в узком кругу; Джон рассылает две тысячи приглашений и созывает представителей прессы. За пятнадцать дней до счастливого события он уезжает вдвоем с приятелем, чтобы распрощаться с холостяцкой жизнью: этот мальчишник целиком затянется ровно на две недели. Мать Джеки приходит в бешенство и твердит дочери: порядочные люди так себя не ведут, жених не должен отлучаться перед самой свадьбой. И вообще он ей не пара. У этих Кеннеди скверная репутация. Они такие неотесанные, их не интересует ничего, кроме денег. Это выскочки, нувориши, втолковывает она Джеки, начисто забыв о собственном происхождении. Все говорят, что старый Джо — отъявленный жулик, что в высшем обществе Бостона его на порог не пускают.

Отец Джеки испытывает противоречивые чувства. Конечно, ему горько, что его дочь будет принадлежать другому, но вместе с тем он совершенно очарован будущим зятем. У этих двоих оказалось так много общего, что они поладили с первой встречи. Разговор шел о женщинах, о спорте, о болях в спине и лекарствах, которые от этого помогают. А Джеки слушала — и приходила в восторг. «Они одной породы, породы мужчин с горячей кровью». То обстоятельство, что ее избранник удивительно похож на ее отца, не вызывает у нее тревоги. Наоборот: она настолько идеализирует Блэк-Джека, что это сходство ее даже радует. Для Джеки отец все еще пребывает на той высоте, куда она вознесла его в детстве. Рассказывая о самых постыдных его выходках, она заливается счастливым смехом. В ее глазах Блэк-Джек был и остается героем.

Джек Бувье тщательно готовится к свадьбе дочери. Соблюдает диету, занимается гимнастикой, принимает солнечные ванны, чтобы загореть, выбирает портного, который сшил бы ему безупречный костюм, — он должен быть одет так, чтобы бедный Хьюги рядом с ним казался деревенщиной. Он продумывает все, вплоть до самых мелочей вроде носков или кальсон, которые сам старательно отглаживает. Ведь он выдает замуж свою принцессу, а значит, должен выглядеть словно принц. За всей этой лихорадочной суетой скрывается тревога: эта свадьба, как и предыдущая, состоится на вражеской территории. Ему предстоит встретиться с Дженет и Хьюги, присутствовать на пышной церемонии, оплаченной не им, а супругами Очинклос. Дженет дала понять, что не пригласит его ни на один из приемов, которые устраивает перед свадьбой, а будь ее воля, не пригласила бы и на свадьбу. Но Джеки настояла. Блэк-Джек нервничает. Он хотел блистательно сыграть свою роль. Похоже, однако, что и на этот раз праздник превратится в сведение счетов.

Блэк-Джек не смог повести дочь к алтарю: в день свадьбы, утром, он валялся в гостиничном номере мертвецки пьяный. Его место занял Хью Очинклос, и Джеки кусала губы чуть не до крови, чтобы не заплакать. Окружающие не увидят ее страданий — так было, есть и будет. Когда Блэк-Джек проснулся, разъяренный и униженный, все уже было кончено и новобрачные успели улететь в Акапулько. Вернувшись в Нью-Йорк, он заперся у себя в квартире и не высовывал носа много дней подряд. Даже не подходил к телефону. Целыми днями сидел в гостиной, задернув шторы, пил и плакал. Теперь он никогда не осмелится взглянуть дочери в лицо. Из этого состояния его вывело письмо Джеки, отправленное из Акапулько. Письмо, полное любви, нежности и прощения. Она не сердится, она любит его по-прежнему, он всегда будет ее дорогим папочкой. Она понимает: у него просто не выдержали нервы. Она-то ведь представляла, какой пыткой обернулась бы для него эта церемония. Письмо возвращает его к жизни. Впервые за несколько недель Джек Бувье раздвигает шторы в гостиной и одевается.

На самом деле Джеки была глубоко обижена на отца, но не подала виду. Безмятежная, великолепная — такой появилась она перед трехтысячной толпой любопытных, ожидавшей новобрачных у церкви. Два с половиной часа она принимала поздравления — и ни разу не выказала усталости.

На торжественном обеде, который состоялся после венчания, Джон подарил жене бриллиантовый браслет: проходя мимо, небрежно уронил его ей на колени. И при этом ничего не сказал, не поцеловал ее. Джеки взглянула на него с удивлением. Он произнес очень странную речь. Сказал, будто женился на Джеки потому, что она в качестве журналистки стала для него слишком опасной. В ответ она произнесла тост, выразив надежду, что Джон в качестве мужа проявит себя лучше, нежели в качестве жениха. За все время ухаживания он не прислал ей ни одного любовного письма, если не считать жалкой открытки с Бермудских островов, на которой была наспех нацарапана единственная строчка: «Жаль, что тебя здесь нет. Джек».