За час до срока… - [43]

Обрушились святые своды храма,

Посланцы тьмы погребены под ними.

Четыре воина уйдут из подземелья,

Перст божий им наверх тропу укажет.

В зените солнце замереть готово,

Тьма внешняя вступает по владенье.

Ларец, несущий гибель всей вселенной,

За час до срока перестанет быть опасным. —

бормотал Бондарь, подходя к пролому.

— С детства люблю, когда сказки сбываются, — сказал Стас, продолжая освобождать разлом.

— Минуту, господа, — сказал Бондарь. — Своды храма обрушились, посланцы тьмы остались под ними. Если одна сказка сбылась, почему бы не сбыться второй.

Стас, Юра и Вовка повернулись к Бондарю. Тот понял, что его не понимают.

— Все просто, — сказал Бондарь. — Нас здесь четверо. На звание воина я не претендую, но что, как не перст Божий, указывает путь на волю.

— Интересная версия, — сказал Стас и вернулся к работе. — Из чего сие следует?

— «В зените солнце замереть готово…» — это вне всяких сомнений полдень.

«Тьма внешняя вступает…» — ну конечно же, это катастрофа. «Ларец, несущий гибель… за час до срока перестанет быть опасным» — все сходится. Если предположить, что в предсказании описаны события одного дня…

Глаза Бондаря заблестели. Он посмотрел на часы.

— Сейчас одиннадцать часов десять минут. Это может говорить только одно: сегодня в полдень поезд, который мы пытаемся найти, будет проходить где-то в пределах досягаемости. Вы понимаете, что я вам говорю? Вы просто не представляете, какие это нам дает шансы!

— Какие еще сейчас могут быт шансы, кроме шансов на спасение? — помогая Стасу, искренне удивился Юра.

Стас выдернул из разлома последний сноп ячменя и с довольной улыбкой отошел на несколько шагов назад.

— Поезд что, просто будет стоять под горой? — спросил он, совершенно не удивившись заявлению Бондаря, но и соглашаться с услышанным не спешил.

— Не знаю… — как будто растерялся Бондарь. — Я даже не знаю, где мы находимся. Но недалеко от тех мест, где мы вошли в лабиринт, есть старая каменоломня. К ней наверняка подходит хотя бы одноколейка. И если я прав…

— Если все, что вы сказали, правда, — перебил его Стас, первым влезая в разлом, — давайте тогда уж поторопимся. Я готов рискнуть и проверить.

Следом за Стасом в разлом протиснулся Бондарь, за ним Вовка. Последним, не забыв прихватить с собой тот самый пергамент, Подземный храм покинул Юра. Между неровными каменными стенами можно было пройти только по одному и только боком. Через несколько минут впереди показалась полоска света.

Паровоз с тремя вагонами и угольной тележкой стоял на заброшенной железнодорожной ветке, ведущей к каменоломне, и, мерно выбрасывая из трубы клубы дыма, пыхтел равнодушно и неторопливо. Тяжело дыша, Стас, Юра, Вовка и Бондарь смотрели на него сверху, стоя у обрыва над первым вагоном, и поезд вовсе не казался им призрачным. Вполне реальные очертания могучей машины начала ХХ века. Паровоз с угольной тележкой и три вагона.

Тыльной стороной ладони Стас провел по лицу, размазав копоть и пыль.

— Фу-у… — сказал Бондарь, чуть согнувшись и оперевшись руками о колени.

— Такие пробежки не для моего возраста.

— Главное, что успели, — сказал Юра.

Все окна в вагонах были задернуты шторами, двери закрыты. Только в последнем вагоне дверь над последней подножкой была чуть приоткрыта. Компания оглядела невысокий, метров десять, обрыв, на котором стояла, и в поисках более пологого спуска пошла вправо. Вовка скользнул глазами вправо и влево и, не найдя рядом ничего подходящего для спуска, отошел на несколько шагов назад.

— Вовка, не смей! — крикнул Стас, стоя у засохшего дерева, от которого наискосок по обрыву спускалась тропинка.

Вовка сделал глубокий вдох, с шумом выдохнул и рванулся вперед. Юра проводил его прыжок взглядом и отдал должное сообразительности. Вовка с грохотом приземлился на крышу первого вагона, повалившись вперед на выставленные руки, а затем набок. Он тут же встал и, прихрамывая, пошел в конец поезда.

Стас первым спустился на гравий в пятнадцати метрах от третьего вагона, следом за ним Юра. Вовка лег животом на край крыши и спустил ноги вниз.

Пользуясь рельефом стенки вагона, он спустился, насколько это было можно, и спрыгнул на гравий, подняв клубы пыли. Из-за приоткрытой дверцы виднелась кисть руки, сжимавшая поручень…

Едва оказавшись на камнях, еще не поймав равновесие, Вовка рванул к открытой дверце. Юра и Стас подбежали почти одновременно с ним. Бондарь отставал.

Стас вскочил на подножку и распахнул дверь. На полу, вцепившись в поручень, лежал Виктор Корнеев, пропавший начальник экспедиции — Вовкин отец. Стас с трудом отцепил от поручня руку Виктора и сдвинул его тело с места. Юра уверенно отстранил Вовку в сторону, встал одной ногой на подножку, держась правой рукой за поручень, левую протянул Стасу на помощь. Подошедший Бондарь стоял на подхвате. Втроем они снесли неподвижное тело Виктора и положили на гравий в четырех метрах от колес вагона. Стас нащупал флягу, дрожащими руками открутил крышку и смочил сухие губы друга. Когда первые капли воды попали на язык, веки Виктора дрогнули, он приоткрыл глаза и, щурясь, посмотрел на лица, склонившиеся над ним. Так и не осознав происходящего, он протянул руку к фляге и, опрокинув ее вверх дном, принялся жадно глотать воду.