За час до срока… - [44]

Напившись, он глубоко вздохнул, криво улыбнулся и отдал флягу Стасу, тот передал ее Юре. Топорков сделал несколько глотков и завинтил крышку. Виктор еще раз всмотрелся в лица окружавших его людей и вспомнил все, что только что с ним случилось. Для него — только что.

— Вот это, я вам скажу, была страшилка… — пробормотал Корнеев. — Змей Горыныч отдыхает.

Виктор снова с трудом улыбнулся. Стас только сейчас заметил его чуть поседевшие виски. Он смотрел на друга и все еще не верил в его возвращение.

Поезд ускорил дыхание, провернул колеса под паровозом, лязгнул сцепами и медленно двинулся с места. От неожиданности все вздрогнули и, подняв головы, проводили взглядом уплывавший прочь третий вагон. В глазах у всех читалось что-то вроде облегчения. Такое бывает, когда страшная история в книге заканчивается удачным финалом.

— Черт возьми… — с досадой сказал Бондарь. — Такой артефакт — и уходит прямо из рук.

Юра посмотрел на Бондаря, и ему очень не понравилось выражение его глаз в этот момент.

Вовка вдруг сорвался с места и побежал за последим вагоном. Все оцепенели от неожиданности, Виктор не понимал, что происходит.

— Стой! — крикнул Стас. — Вовка! Стой!

Юра поднялся и хотел побежать за Вовкой, чтобы догнать и остановить, но Бондарь поймал его за рукав. Топорков обернулся, Бондарь покачал головой.

— Не ходи за ним, ты не сможешь оттуда выйти.

Казалось, как будто он просил не останавливать Вовку, ведь ничего страшного не происходит. Именно! В глазах Бондаря была просьба. Юра отдернул руку и побежал за Вовкой, надеясь догнать его.

Поезд не успел набрать скорость, и Вовка без труда вскочил на подножку последнего вагона. Он оглянулся на отца и через секунду исчез за дверью.

Виктор посмотрел на Стаса, как будто просил объяснить, что происходит, тот опустил глаза, подтверждая, что ничего хорошего.

Вовка распахнул дверь, ведущую из тамбура в коридор, и его охватило чувство страха. Коридор был пуст. Он сделал шаг назад, но потом остановился. Переборов свои чувства, Вовка вошел в коридор. Он ни о чем не хотел думать, кроме ларца. Подлые мысли об опасности словно дергали за рукав, но Вовка упрямо шел вперед. Он помнил рассказ Стаса: второй вагон, четвертое купе. Чувство страха и необъяснимого ужаса с каждым шагом все усиливалось, но Вовка старался не обращать на это никакого внимания. Тамбур третьего вагона перешел в тамбур второго. Новый длинный коридор со множеством дверей.

Рванув на себя четвертую по счету дверь, Вовка увидел лежащий на столе череп. Пустые глазницы смотрели на него и словно пытались загипнотизировать.

Дышать стало тяжелее, чьи-то неведомые руки опустились на его плечи и сдавили их. С большим трудом Вовка смог отвести свой взгляд в сторону, и ему сразу стало намного легче. На кожаном диванчике стоял плетеный короб, а в нем покоился палисандровый ларец с золотыми углами и накладками. Крышка его была откинута. Изнутри ларец был отделан черным бархатом. Вовка повернулся к столику. Череп смотрел глазницами на входную дверь, но, даже стоя в стороне от этого взгляда, Вовка чувствовал его на себе. Сделав над собой последнее усилие, он двумя руками взял череп со стола и осторожно положил его в ларец. Палисандровая крышка опустилась, и замок тихо щелкнул. Со щелчком улетучилось чувство страха. Дышать стало легче, и Вовка невольно улыбнулся этому. Он быстро закрыл крышку плетеного короба и, закинув его ремень на плечо, вышел из купе.

Проходя по коридору, Вовка заметил, что поезд набирает ход, и прибавил шаг. Когда же он открыл дверь вагона и выглянул на улицу, то увидел бегущего за поездом Юру. В первую секунду это показалось Вовке странным, ведь он был в вагоне не менее пяти минут, а Стас и отец сидели возле железной дороги всего метрах в пятидесяти от уходящего поезда. Но мгновением позже он уже не думал об этом.

Соскочив с подножки, Вовка пробежал по инерции несколько метров и остановился.

Юра замер и смотрел вслед поезду. Вовка шел к нему живым и здоровым.

Мерно постукивая на стыках рельсов, поезд все удалялся. Через сто метров дорога сворачивала за гору. Железнодорожный фантом повернул налево и скрылся из вида, оставив за собой лишь облако сизого дыма. Через несколько секунд послышался длинный гудок паровоза, Вовка обернулся, и вдруг все стихло.

Не было больше слышно ни стука колес, ни пыхтения паровоза. Ничего. Только кузнечики стрекотали в траве возле низкой насыпи. Виктор поднялся и, сделав навстречу сыну два неверных шага, остановился рядом с Бондарем, Стас шел к Вовке и думал, что теперь им делать с черепом.

— Ты молодец, — сказал Бондарь, когда Вовка с Юрой остановились возле Стаса. — А теперь поставь короб на землю и сделай десять шагов назад.

Стас обернулся, Вовка и Юра замерли. Бондарь обхватил шею Виктора левой рукой, а правой прижимал к его виску пистолет.

— Все отойдите на десять шагов! — рявкнул Бондарь. — Или я вышибу папаше мозги!

Даже в поезде Вовка не испытывал такого страха, как сейчас. Он остановился, не отрывая взгляда от пистолета. Пятясь назад, Юра лихорадочно прокручивал в мозгу возможные варианты. Стас медленно отступал, не спуская глаз с Бондаря, готовый в любую секунду броситься вперед. Вовка поставил короб на землю и сделал несколько шагов назад. Стас и Юра остановились рядом с ним. Подталкивая заложника, Бондарь медленно подошел к коробу, окинул присутствующих довольным взглядом и толкнул Виктора вперед. Пистолет в вытянутой руке теперь смотрел на Стаса. Виктор споткнулся, Стас и Юра поймали его под руки.