Ювелир. Драконья Игра - [109]

Лорд Эдвард был удивлен. Он ожидал, что фаворит как всегда подчинится и примет его позицию, но по какой-то причине тот не хотел сдаваться. Это начинало раздражать.

— Поверь мне, Октавиан сейчас в таком же состоянии. Но следующий ход — наш. В столице — и во всей Бреонии — должны знать нашу решимость сражаться до конца.

— Но силового поля больше нет, а городу нужна защита… — аккуратно заметил аристократ.

Правитель бросил на него свирепый взгляд и почти прорычал:

— Смотрители башен частично восстановят поле. А я не перестану защищать Ледум, даже стоя по колено в крови.

Кристофер помолчал, некоторое время печально глядя прямо перед собой.

— Это будет кровь ваших подданных, милорд. Силы практически равны, и нас ждут большие жертвы…

— Достаточно, — правитель нахмурил брови. — Прибереги свой гуманизм до лучших времён. Ближайшие годы мы будем вести войну — и жить по законам военного времени!

— Но городу нужен мир! — не раздумывая больше, в крайнем отчаянии выпалил премьер. — Он увенчает все наши усилия, всю внешнюю политику Ледума последних нескольких лет… мир усилит наши позиции…

— Хватит, я сказал. Довольно упражняться в словоблудии. Поди прочь, сейчас же.

Хлесткие слова из уст правителя ошарашили приближенного, словно ему прилюдно приказали всыпать плетей. Конечно, правитель и раньше не славился деликатностью: он бывал и резок, и груб, и язвителен, но никогда прежде не заговаривал с ним столь безразличным тоном, как с пустым местом.

Сердце застучало и подскочило к горлу.

— Милорд… я вас прошу… — аристократ быстро поправился, — я умоляю вас передумать…

— Ты хороший слуга, Кристофер, — помедлив, выдохнул правитель, — но не бери на себя больше. Посмеешь перечить, и мне придется жестоко наказать тебя.

За весь этот дерзкий разговор он уже заслужил наказание! Лорд Эдвард в утомлении прикрыл глаза, дав себе слово непременно научить фаворита послушанию… позже — когда у него, черт побери, будут силы хотя бы подняться на ноги.

— Я рискую вызвать ваш гнев, — с мягкою настойчивостью проговорил премьер, — но всё же обязан снова предложить милорду взвесить все за и против — и переменить решение.

— Замолчи, — сквозь зубы процедил правитель, отвернувшись и давая понять, что приближенный не заслуживает более его взгляда, — или я найду, чем занять твой рот. И заставлю тебя послужить мне так, как положено, зная своё место.

Молодой аристократ вспыхнул от смущения. Горло перехватило, будто ремнем. Разве недостаточно хорошо знает он своё место? Разве не на коленях он подле постели своего лорда, не смея шевельнуться, не смея поднять головы?

Однако, правитель Ледума не был бы самим собою без этих угроз. Всё в нем было прекрасно. И эта замечательная неистребимая привычка доминировать и повелевать, будучи не в состоянии даже пошевелить рукой. И эта самонадеянность, и эта уверенность в себе несмотря ни на что.

— Это ваше последнее слово? — негромко убедился Кристофер, готовясь принять непростое решение. — Как пожелаете.

Что-то проявилось в его лице, что-то темное, что-то маняще-тревожное, но отвернувшийся лорд этого не видел. Слова зрели, набухали на кончике языка, словно сочные плоды молодой яблони. Запретные, полные кислого сока плоды.

— Войны не будет, — ровным голосом объявил премьер.

Выпустив ладонь лорда Эдварда из рук, он выпрямился и встал на ноги.

— Что?

Правитель осекся. Наткнувшись на пронизывающий, прозрачно-льдистый взгляд приближенного, он был вдруг зачарован застывшей в нем неизбежностью. Как бабочка тонкой иглой, острым взглядом этим он был пронзен насквозь, без жалости пригвождён к распятью кровати.

Нахлынувшие ощущения не получилось бы выразить словами. Он словно увидел приближенного в первый раз, и глаза его были — синий выстрел. Глаза, полные простора и одновременно несвободы, в которых не оказалось ни капли жестокости или упрека. Осколок синевы позднего, спелого августа, осколок чистого неба, какого давно уж не видели в Ледуме. В глазах мерцали влажные блики, утонченное лицо заметно побледнело.

— Не может быть, — бесцветным голосом проговорил лорд Эдвард, не в силах оторваться от этого лица.

Внезапно похолодевший голос надломился и замерз, кажется, прямо в его горле. Высоко очерченные скулы как будто заострились еще больше и резко обозначились на лице боевого мага.

— Нет… невозможно.

В этот час увидел он то, что должен был разглядеть уже давно, увидел, но — слишком поздно. В этот час вершился злой рок, предсказанный Альвархом и провозглашенный Карлом, неотвратимо приближалась судьба.

О, поступь её была тяжела.

В темных глазах мелькнуло и погасло чувство, которое сложно было понять. Чувство сильно изломало линию светлых бровей, однако уже в следующую секунду они вновь стали бесстрастны.

Кристофер молчал. Никогда не видел он подобного выражения на лице лорда и не мог сказать наверняка, что оно означает. Взгляд молодого аристократа также сделался странным.

Поздно. Поздно отступать. Они оба знали это.

— Кристофер…

Только бесконечная усталость прозвучала в этом голосе. Усталость — и сожаление.

Премьер Ледума дернулся, как от пощечины.

— Мой лорд.

Глава 28, в которой каждый получает свои смертельные раны