Юридические аспекты организации и деятельности Парижского Парламента во Франции - [47]
В соответствии с § 322 Кутюмов Бовези «но перед тем, как иск придет к королю, суд должны осуществить подчиненные ему сеньоры, [строго по иерархии] — со ступеньки на ступеньку…»[442].
Как отмечают историки, Парижский Парламент всегда был завален судебными делами, основная часть которых — рассмотрение дел по апелляции[443].
Так, в 1329 г. рассматривалось дело господина Нантёй-ле-Одуэна. Согласно протоколу: «подтверждение решения, которое вынес бальи Валуа, о присуждении владения Валь де Сент-Агасель господину Нантёй-ле-Одуэну»[444].
В 1345 г. Парижский Парламент аннулировал решение торгового суда при ярмарке в провинции Шампань, который признал силу договора продажи от 1340 г. небольшого замка, передаваемого в собственность Пьера, господина Шмилле и его жене Сибиль. Высший суд королевства своим постановлением отменил данный договор и предписал возместить цену соответствующего замка[445].
С мая по август 1586 г. в Парламенте рассматривался один из самых интересных и важных судебных процессов, где королевский суд выступал как апелляционная инстанция, процесс по поводу вакантного места кюре одной из Парижских церквей, находящейся под патронатом Парижского университета[446]. Университет обладал правом патроната над этой церковью, т. е. именно университет определял кандидата на должность ее кюре. В таком виде порядок назначения оформился в XV в., в период действия Буржской Прагматической санкции (1438–1516 гг.), и долгое время никем не оспаривался. Одновременно набирала силу и практика резигнации (resignatio in favorem), когда держатель церковного бенефиция еще при жизни передавал его другому лицу. В данном случае согласие римского папы было обязательным, ведь подобное деяние было близко к греху симонии (святокупства), а отпускать такой грех мог только папа. Несмотря на всеобще недовольство, церковных резигнаций меньше не становилось, тем более что параллельно в стране укреплялась практика venalite des offices — продажи королевских должностей, также дававшая возможность их резигнации другому лицу[447].
Летом 1585 г. скончался кюре парижской церкви Сен-Ком-э-Сен-Дамиан мэтр Клод Версорис, теолог, занимавший эту должность свыше полувека. Германская нация Парижского университета, чья очередь подошла выдвигать своего кандидата, назвала имя бакалавра теологии шотландца Жана Амильтона (Джона Хэмилтона или Гамильтона согласно русской традиции). Однако выяснилось, что покойный мэтр Клод Версорис ранее совершил резигнацию в пользу мэтра Пьера Тенрие и этот акт был санкционирован римским папой. Начался процесс в суде первой инстанции — парижском Шатле (суде королевского прево Парижа), и 9 февраля 1586 г. дело было решено в пользу Тенрие. Амильтон, поддержанный университетом, подал апелляцию в Парижский Парламент, Высший королевский суд.
В этой тяжбе 1586 г., по сути, был поднят вопрос о природе Парижского университета. Если его основал папа римский, а сам университет — церковная корпорация, то решение Св. Престола не могло быть оспорено. Если же университет основан королем и является корпорацией светской или смешанной (подобно тому, как Парламент состоял из советников-мирян и советников-клириков), то постановления понтифика относительно прав собственности (в том числе и права светского патроната над церковью) не имели законной силы[448].
По окончанию столь важного судебного процесса Парижский Парламент вынес решение в пользу Жана Амильтона, аннулировав решение прево Парижа, тем самым признав, что Парижский университет создан королем и является светской или, наконец, смешанной корпорацией.
Таким образом, Высший суд королевства являлся высшей инстанцией королевства, представляя короля в сфере отправления правосудия, в связи с чем рассматривал огромный поток судебных дел в качестве суда первой и апелляционной инстанции.
Однако начало XVI века ознаменовало наступление новой эпохи, произошли коренные изменения в государственном механизме Франции, повлекшие и закономерные перемены в судебных полномочиях Парламента.
Прежде всего, речь идет о смене формы правления государства — переходе от сословно-представительной монархии к абсолютной (от лат. absolutus — независимый, неограниченный).
Действительно, уже к середине XVI века король обладал невиданными ранее во Франции прерогативами и мог навязать обществу любые нововведения[449].
Вполне естественно, что король не прочь был теперь, когда дело централизации страны было практически завершено, освободиться от опеки такого учреждения как Парламент или по крайне мере ослабить его влияние.
По словам исследователей, «центр тяжести в управлении в этот период переносится ко двору, а точнее — в непосредственное окружение короля: именно из него рекрутировались члены государственных органов нового типа, различных советов. «Король в своем совете», как видно по королевским указам, стал законодательной, исполнительной и высшей судебной инстанцией»[450].
Так, с XV в. Королевский Совет (Conseil du roi) все больше расширял свою компетенцию, превращаясь в верховный орган королевского правосудия.
Еще при правлении короля Людовика XI Благоразумного (1461–1483) появляется особое отделение Королевского совета — Большой совет (
