Юридические аспекты организации и деятельности Парижского Парламента во Франции - [46]
Поскольку Парижский Парламент являлся высшим апелляционным судом, воплощал собой высшее правосудие наряду с королем, поскольку именно от короля ему перешли все полномочия в области отправления суда, в том числе и королевское право рассматривать любое дело, он являлся высшим гарантом справедливости.
Именно к нему поданные короны шли за истиной справедливостью. Так, чиновник Счетной палаты, где его дело и должно было быть рассмотрено, обратился за помощью в Парижский Парламент. Последний ему не отказал, пояснив: «чиновник не просит ничего, кроме справедливости»[429].
10 июля 1408 г., желая передать дело из юрисдикции университета в Парламент, тяжущаяся сторона обосновала свою просьбу так: «нет на свете человека, будь он даже сарацин, кто пришел бы в этот суд за решением, и ему бы в этом отказали»[430].
Во времена борьбы между бургиньонами и арманьяками в средневековой Франции герцог Анжуйский также обращался за помощью в Парижский Парламент: «к данной Палате особое доверие и надежда, так как, разбирая дело, она старается обеспечить справедливость»[431].
Таким образом, можно прийти к выводу о том, что, хотя компетенция Высшего суда королевства и была установлена королевскими ордонансами и практикой самого суда, однако явно прослеживается его право рассматривать любое дело в стране, как высшему гаранту справедливости в отправлении правосудия.
Парижский Парламент также являлся последней инстанцией для всех поданных короны.
Как было сказано в первой главе, основа будущего Парижского Парламента как высшей апелляционной инстанцией королевства была заложена еще в 1260 г. и была связана с принятием Ордонанса от 4 апреля 1260 г. «О сражениях и поединках, а также показаниях свидетелей»[432].
Только король и его суд — Парижский Парламент имели право «последнего слова» при разрешении любого дела. Именно Парламент, которому монарх делегировал свои полномочия в области отправления правосудия, имел право выносить решения, не подлежащие пересмотру никаким другим судом[433].
В силу § 1214 Кутюмов Бовези «король в своем суде может быть судьей и обвинителем и нельзя апеллировать на его решение…»[434].
В соответствии с Ордонансом от октября 1351 г. «приговоры, вынесенные в нашей курии Парламента, должны вступать в силу без апелляции; если в них есть ошибка, ее исправление подлежит королю или его Парламенту»[435].
Однако в королевских ордонансах содержались и иные положения по данному правилу.
Так, в соответствии с Ордонансами от 22 июля 1370 г.[436] и 15 августа 1389 г.[437] король не имеет право вмешиваться в судебную процедуру по тому или иному делу. Также данными ордонансами запрещалось следовать «королевским письмам — указаниям», которые задерживали отправление правосудия.
Более того, данные положения вошли и в «Кабошьенский ордонанс» (l'Ordonnance cabochienne)[438] от 26–27 мая 1413 г.
В данном контексте интересен курьезный случай, известный нам по сборникам судебных решений королевского адвоката Жана ле Кока: Парламент отказался принять указание короля на том основании, что суд и есть король, а потому тот не может сам себе адресовать письмо и делать сам себе указания[439].
Кроме того, нежелательность вмешательства короля в судебные процедуры обосновывалась еще и тенденцией профессионализации процесса, судить должны опытные знатоки права, тем более что король сам же и наделил парламентариев данным полномочием.
Соответственно, делегированное Парижскому Парламенту право осуществлять правосудие непосредственно приравнивалось к судебным полномочиям самого монарха.
Однако, тем не менее, священное право короля вершить правосудие никем не оспаривалось и реализовывалось с помощью рассмотрения дел в своем Совете (Conseil du roi). Король имел право отозвать из Парламента любое дело (эвокация) в Королевский совет и самостоятельно его рассматривать.
Так, в 1364 г. Высший суд королевства возражал против отзыва судебного дела в Королевский совет, ссылаясь на неприкосновенность своей компетенции, но не имел успеха.
В 1377 г. король Карл V Мудрый (1364–1380) отозвал к себе на рассмотрение в Совет судебное дело между его тетей графиней Алансонской и его кузиной графиней дю Бар, желая лично — en nostre personne — его разобрать[440].
Тем не менее, в работе Парижского Парламента как верховного суда была заинтересована и сама корона в целях усиления королевской юстиции и дальнейшей централизации страны, оставляя за ним полномочия последней инстанции в королевстве.
Парламент, как высшая апелляционная инстанция, мог принимать любые апелляционные жалобы к рассмотрению, но только после соблюдения принципа подсудности.
Только после того, как были исчерпаны все доступные средства защиты на нижестоящих инстанциях, то есть в судах прево, бальи и сенешалей, а также в «некоролевских» судебных системах, можно было апеллировать в Парламент.
Так, уже согласно ст. 1 Ордонанса от 7 января 1277 г. «Инструкция процесса» «надо остерегаться, чтобы сократить сессии Парламента, чтобы никакое дело не было рассмотрено в Парламенте, которое могло и должно было быть до этого рассмотрено в бальи»
