Юный натуралист, 1935 № 01 - [6]
Он вовсе не спешит к своим ученикам, по всегда приходят во-время. Оп не опаздывает в училище, несмотря на то, что почти всегда на рассвете бродит по заставам и паркам. Весной, осенью и летом карманы Вильямса набиты жуками, камнями, травами, лягушками и даже паутиной. Его интересует жизнь растений и животных. Он увлекается естественными науками и химией, но не возится с крысами в сарае, и не прячет свохи пробирок по чуланам. Он организует при реальном училище естественную лабораторию и все свои опыты производит там.
Одноклассники избрали Вильямса в директоры этой лаборатории. За высокий рост, за широкие плечи, за могучие кулаки они его прозвали «сентябрейшим…
>… стр. 15–34 отсутствуют …
Весь спор из-за этих вот шишек.
СУД ИДЕТ
Белка — наше богатство. Белка — наша валюта.
Миллионы беличьих шкурок собирает ежегодно Срюзпушнина в наших лесах. Делает теплые шапки и шубы из теплого беличьего меха. Продает за границу — и получает золото, машины.
Белка — один из самых важных пушных зверей нашей страны. Все, что ей вредит, вредит и нам. Мы должны защищать белку, бороться с ее врагами.
Клест-еловик и большой пестрый дятел обвиняются в том, что «отбивают хлеб» у белки, обрекают ее на голодную смерть.
В лесах северной половины европейской части Союза и во многих других местах главная пища белки — еловые шишки. Точнее — семечки еловых шишек.
Зимой, когда у всех животных подтягивает животы, белку и дятла спасают от голодной смерти еловые шишки. А клеста они кормят круглый год.
Клест и дятел уничтожают еловые шишки— пищу белок. Ясно, что и клест и дятел — враги белки, а значит, и наши враги. В особенности клест, потому что он круглый год уничтожает еловые шишки.
Так посадим клеста-еловика и большого пестрого дятла на скамью подсудимых, будем их судить и, если никто не сумеет их оправдать, без жалости присудим к смертной казни, как вредителей. Уничтожим их в наших лесах.
СЛЕДОВАТЕЛЬ ВЫЕЗЖАЕТ В ЛЕС
Много шишек валяется на земле в еловом лесу. Никто на них не обращает внимания. Никто, кроме ученого да охотника.
У охотника на шишку «глаз»: он сразу заметит, повреждена ли шишка и кем повреждена: птицей или белкой. Еще бы: ведь белка в наших северных лесах — главная добыча охотника-промышленника. Куницу, норку добудешь одну за то время, пока белок настреляешь сотню. И выйдет, что от недорогих шкурок белки дохода больше, чем от драгоценных куньих.
Охотник по валяющимся на земле шишкам узнает, есть ли в лесу белка, много ли ее.
Ученый смотрит глубже. Он скажет, поглядев на шишку, чья это работа: белки, клеста или дятла. Приметит на ней следы зубов или клюва. Найдет поблизости кузницу дятла: дятел вщемляет шишку в расщелину дерева или пня и тогда уже ее долбит. Под кузницей дятла и валяются обработанные им шишки.
Зоолог А. И. Формозов (хорошо известный юннатам по его рисункам и книжкам: «Следопыт», «Следы зверей и птиц», «Шесть дней в лесах») взял на себя немалый труд аккуратно подсчитать и записать, сколько семечек остается в еловой шишке, обработанной дятлом, и сколько их остается в шишке, сброшенной с дерева клестом.
Когда таких записей накопилось много, Формозову стало ясно: клест оставляет в среднем 76 семечек в одной шишке, а дятел в 11 раз меньше, всего 6 семечек, то есть почти что ничего.
ШИШКА ОПРАВДЫВАЕТ КЛЕСТА
Выходит, что клест как бы делится с белкой частью своих шишек.
Но это еще не все.
Формозов изучил, хорошо ли кормит белку урожай еловых шишек.
Шишки ели созревают к осени, примерно в середине августа. Всю зиму они висят на деревьях, полные семян. Чешуйки их в это время плотно сжаты. И если такую шишку сбросить на землю, с ней не справиться какой-нибудь мелкой зверушке — мыши или полевке.
Весной, с наступлением теплого времени, висящие на деревьях шишки высыхают и раскрываются. Чешуйки оттопыриваются, из-под них вылетают крылатые семена. Ветер уносит их далеко от родного дерева. Шишки падают. Оставшиеся в них семена быстро поедают мелкие лесные грызуны.
Значит, белка может питаться еловыми шишками с середины, примерно, августа (когда вызреют семена) до весны (когда шишки раскроются и семена вылетят). Дальше, до нового урожая — сиди без шишек.
Белка и сидела бы, если б не клест.
Клесты — стая за стаей — зимой поработали в том же лесу, что и белка.
Кто не знает клеста-еловика?
Вот загикали, запикали где-то в вышине звонкие голоса, налетела стайка еловиков и рассыпалась, облепила несколько рядом стоящих деревьев. Замолчали. Теперь берегись: сейчас на голову тебе начнут валиться увесистые еловые шишки.
Кап! кап! кап! — каждые пять-десять секунд ударяются о сырую землю тенистого ельника тяжелые лесные плоды.
Проходит несколько минут, а иногда полчаса и больше. Вдруг — шк! — крикнул один клест, — шк! шк! — отозвались его товарищи — и все птицы неожиданно вспархивают, собираются в стайку где-то над вершинами деревьев, летят, и крик их замирает вдали.
А — под темными елями на покрытой прелой хвоей земле остаются лежать и гнить десятки шишек, наполненных семенами.
Не раскрытые крестообразным клювом клеста чешуйки крепко зажимают семечки. Чешуйки не раскроются, крылатые семена не вылетят, потому что здесь на, земле сыро, даже летом, шишка не высохнет, и не одолеют ее мелкие зубки мышей и полевок.
