Юность нового века - [4]
Однажды отец зашел к фон Шлиппе, когда кутила у него шумная компания окрестных немцев.
Какой-то краснорожий немец решил, что появился еще один друг хозяина, и полез целоваться. Фон Шлиппе остановил его жестом и что-то сказал по-своему: отец уловил лишь два знакомых слова — школа и семинария.
— О, семинария! — брезгливо бросил краснорожий и предложил: — Господа! Налейте этому деревенскому Фребелю стакан водки, и пусть он продекламирует нам из библии. Ну, хотя бы «Песнь песней» царя Соломона. Такой пикантный вещь! — немец заржал и смачно поцеловал кончики сложенных пальцев.
Отец возмутился и встал, чтоб уйти.
— Сидите, Алексей Семенович! — с раздражением сказал фон Шлиппе. — Вы все же мой гость, — подчеркнул он. — Но надо бы вам знать, что в нашем обществе, таком приятном и, прямо скажу, блистательном, надо бы оставить свои грубые семинарские замашки. Пейте и читайте, раз вас просят! — приказал барин и пощипал родинку на носу: он был сердит.
Отец насупился и молчал.
Фон Шлиппе бросил на отца презрительный взгляд:
— Оставьте его, друзья! Господин Шумилин одумается. Не будет же он валять дурака весь вечер! Прошу за стол. Я расскажу вам о самом страшном дне в моей жизни.
И полились воспоминания: как мичман фон Шлиппе чудом спасся 27 января 1904 года — когда офицеры и матросы героического крейсера «Варяг», открыв кингстоны, готовы были принять смерть, он выкинулся за борт, пробарахтался в холодной соленой воде, но все же добрался до берега.
— О, великий германский нация! Хох! Доблестные ее сыны даже в воде не тонут! — крикнул пьяный долговязый немец и, продолжая орать: — Хох! Хох! — поднял тост за хозяина.
Немцы вскочили из-за стола и потянулись к фон Шлиппе чокаться и целоваться.
Обалдевший от вина краснорожий немец с трудом взобрался на стул и гаркнул:
— Господа! Вы не забыли, надеюсь, что даже песню о гибели этого русского крейсера сочинил немец — Рудольф Грейнц!
И в наступившей тишине начал петь, коверкая слова:
Немцы не знали слов и не подтягивали. Долговязый обнял фон Шлиппе и зашумел:
— К черту! Что это за песня про какую-то русскую посудину! Будем пить, господа, за свой великий фатерланд и за доброго хозяина, которого не приняли воды Японского моря. Хох! Хох!
Отец не смог снести такого кощунства.
— Хох! Хох! — передразнил он долговязого. — Великий! Великий! А живешь тут, у нас! И водку в России жрешь! Нет, господа немцы, давайте повернем это дело как надо — на русский манер. В народе так говорят про гибель «Варяга»: золото ко дну пошло, а дерьмо всплыло. Вот так! Не нравится? Ну, не дерьмо, так рыжий таракан!
Словом, пустил он немцам ежа под череп! Фон Шлиппе скомкал сигару и поднялся во весь рост. Это послужило сигналом. Краснорожий немец угодил отцу в левый глаз соленым груздем, долговязый схватился за бутылку.
На шум прибежал лакей. Отец улучил момент и юркнул за дверь. По счастью, под рукой оказалось ружье, и немцы в погоню не кинулись. Но дичь — две утки и тетерев — остались на кухне. Был слух, что утром их съели дружки фон Шлиппе, когда сели опохмеляться.
Мать не любила скандалов. Она верила, что на белом свете больше добрых людей, чем злых, и думала, что все обойдется: не станет же такой учтивый барин раздувать скандал! Дед Семен гнул круче, и вышло так, как говорил он.
Фон Шлиппе не простил публичной обиды, и где-то что-то завинтилось. Дней через десять отца вызвал благочинный — отец Алексей и сказал:
— Сильные мира сего вдруг узнали с удивлением, что существует слишком угловатый и дерзкий учитель Шумилин, и не хотят видеть его в нашей сельской школе.
Благочинный не лишен был юмора. Он говорил с отцом строго, но не мог скрыть улыбки. В узких глазах его — карих, с прищуром — играли смешинки, а на круглом животе, туго обтянутом новой кашемировой рясой, мелко дрожал от сдавленного смеха золоченый наперсный крест.
— Скажу не для огласки: ловко вы отбрили немчуру! И я, батенька, картинно представляю себе все эти сытые, самодовольные рожи после вашей тирады. Вы истинно русский человек и не могли поступить иначе. Но…
Благочинный вскинул к плечу правый рукав рясы с шелковым отворотом и провел тыльной стороной ладони под широкой седеющей бородой. Это означало, что разговор заканчивается.
— Но, к сожалению, Алексей Семенович, ваша проделка получила огласку даже в епархии, у преосвященного. А вы его знаете: он крут и дорожит мнением дворянства. Даже немецкого! И в досье на вас найден пренеприятный штрих: папеньку вашего высекли в канцелярии козельского исправника. И вам, батенька, придется искать места в пределах нашей епархии — Калужской и Боровской — в любом училище, но не в церковноприходской школе. По совести, жаль мне вас. Человек вы молодой, только начали делать карьеру! И я беру грех на душу: не увольняю вас с волчьим билетом, а прошу самолично подать в отставку! Ну, к примеру, по семейным обстоятельствам!
Прошение было написано, принято, и отец почти весь год просидел дома: скучал, курил, читал, изредка работал в саду, рассказывал Димке сказки, писал бумаги всякому школьному начальству и ссорился с дедом. Дед Семен наскакивал петухом, когда надо было идти в лавку к Олимпию Саввичу, а в большом мягком кошеле из кожи — с железными дужками и двумя дробинами наперехват — не звенели даже тонкие и легкие медные полушки.
Книга рассказывает о жизни секретаря ЦК РКСМ Петра Смородина. С именем П. Смородина связана героическая деятельность РКСМ в годы гражданской войны и перехода к мирному строительству.В книге представлены иллюстрации.
Автор провёл лето на Алтае. Он видел горы, ходил по степям, забирался в тайгу, плыл по рекам этого чудесного края. В своём путешествии он встречался с пастухами, плотогонами, садоводами, охотниками, приобрёл многих друзей, взрослых и ребят, и обо всех этих встречах, о разных приключениях, которые случались с ним и его спутниками, он и написал рассказы, собранные в книге «Как я путешествовал по Алтаю».
Книга рассказывает о жизни и деятельности революционера Виктора Павловича Ногина.
В книге рассказывается о жизни и деятельности Михаила Васильевича Фрунзе — революционера, советского государственного и военного деятеля, одного из наиболее крупных военачальников Красной Армии во время Гражданской войны, военного теоретика.
Роман Натали Азуле, удостоенный в 2015 году престижной Премии Медичи, заключает историю жизни великого трагика Жана Расина (1639–1699) в рамку современной истории любовного разрыва, превращая «школьного классика» в исповедника рассказчицы, ее «брата по несчастью».
Михаил Новиков (1957–2000) — автор, известный как литературный обозреватель газеты «Коммерсантъ». Окончил МИНХиГП и Литинститут. Погиб в автокатастрофе. Мало кто знал, читая книжные заметки Новикова в московской прессе, что он пишет изысканные, мастерски отточенные рассказы. При жизни писателя (и в течение более десяти лет после смерти) они не были должным образом прочитаны. Легкость его письма обманчива, в этой короткой прозе зачастую имеет значение не литературность, а что-то важное для понимания самой системы познаний человека, жившего почти здесь и сейчас, почти в этой стране.
Кто чем богат, тот тем и делится. И Ульяна, отправившись на поезде по маршруту Красноярск – Адлер, прочувствовала на себе правдивость этой истины. Всё дело – в яблоках. Присоединяйтесь, на всех хватит!
Сборник повестей и рассказов о любви, о сложности человеческих взаимоотношений.
В сборник известного туркменского писателя Ходжанепеса Меляева вошли два романа и повести. В романе «Лицо мужчины» повествуется о героических годах Великой Отечественной войны, трудовых буднях далекого аула, строительстве Каракумского канала. В романе «Беркуты Каракумов» дается широкая панорама современных преобразований в Туркмении. В повестях рассматриваются вопросы борьбы с моральными пережитками прошлого за формирование характера советского человека.
«Святая тьма» — так уже в названии романа определяет Франтишек Гечко атмосферу религиозного ханжества, церковного мракобесия и фашистского террора, которая создалась в Словакии в годы второй мировой войны. В 1939 году словацкие реакционеры, опираясь на поддержку германского фашизма, провозгласили так называемое «независимое Словацкое государство». Несостоятельность установленного в стране режима, враждебность его интересам народных масс с полной очевидностью показало Словацкое национальное восстание 1944 года и широкое партизанское движение, продолжавшееся вплоть до полного освобождения страны Советской Армией.