Юность - [146]
Неужто у него и впрямь было ружье?
Так все это мне запомнилось. Но так ли все было на самом деле?
Там, на севере, происходили странные события, которые всего за год до этого казались странными и, пожалуй, невозможными, и через год после моего отъезда вновь сделались странными и невозможными, однако там они выглядели совершенно привычными и рядовыми.
Съездив на Рождество домой, Нильс Эрик привез с собой снаряжение для дайвинга и весной, облачившись в гидрокостюм, шел на причал, надевал маску и ласты, подсоединял баллоны, брал в руки гарпун, садился на край и соскальзывал в чистую, прозрачную воду, превращаясь в зыбкую фигуру, а потом исчезал совсем, но спустя десять минут снова выныривал с рыбой на гарпуне, которую он варил на ужин.
Действительно ли все это было?
Он правда после уроков бил гарпуном рыбу?
Я никогда не возвращался туда, но иногда вижу об этом кошмарные сны, по-настоящему жуткие ночные кошмары, как я спустя все эти годы возвращаюсь в деревню, просто возвращаюсь, и все. Очевидно, само это уже страшно.
Но почему?
Разве там случилось что-нибудь жуткое? Или я сделал что-то, чего не должен был делать? Нечто ужасное? Помимо того, что напивался и бродил ночью по деревне?
Однажды я написал роман, действие которого происходит там. Написал на одном дыхании. Про соотношение вымысла и реальности я даже не задумывался, потому что, пока я писал, передо мной открывался мир и в этот миг он значил для меня все, отчасти состоя из описания подлинных зданий и людей, например, школа в той книге — это та самая школа, где я работал, а отчасти из придуманного, и лишь когда роман был закончен и опубликован, я задался вопросом, как его воспримут там, на севере, те, кто знаком с этим миром и знает, что в нем правда происходило, а что — нет. От этого я порой просыпался по ночам. Ведь не из головы же я взял эту историю? Как раз наоборот — она сама влезла мне в голову. Я год проработал там учителем, и когда временами я с радостью шел утром в школу, то это потому, что там была она.
Она, Андреа.
Взгляд, рука, упершаяся в лоб, маленькая, покачивающаяся ножка, ребенок, в котором жила женщина, в которой жил ребенок и рядом с которым мне так нравилось находиться.
Так было в ночные месяцы, и так было, когда проклюнулся свет, сперва холодный и сверкающий, а после долгий и незаметный, полный тепла. Снег на дороге растаял, огромные сугробы на обочинах съежились, на футбольном поле проглянули маленькие проплешины посыпанной гравием земли, а с крыш и холмов, журча, полилась вода.
В людях как будто бы тоже пробудился свет. В каждом кипела радость и возбуждение.
На одном из уроков Андреа и Вивиан вручили мне диплом. Я победил в номинации «Самый сексуальный учитель в школе».
Я повесил диплом на стене в классе и сказал, что соперников у меня маловато.
Они рассмеялись.
Через несколько дней, когда солнце висело прямо посреди бездонно-голубого неба, я велел им выйти на улицу и описать все, что они увидят. Пойти можно куда угодно, написать что угодно, единственное условие — описать то, что они видят, так, чтобы текст получился не меньше, чем на две страницы.
Кто-то отправился в магазин, другие уселись на солнце возле школы. Я зашел за школу и закурил, глядя на футбольное поле, где снег почти совсем стаял, и на сверкающую воду фьорда. Подойдя к нескольким ученикам, я спросил, как продвигается работа. Прищурившись, они посмотрели на меня.
— Хорошо продвигается, — ответила Андреа.
— Вот идет Карл Уве, — медленно, словно диктуя сама себе, проговорила Вивиан, одновременно выводя ручкой в тетради буквы, — он очень сексуальный.
Андреа отвела взгляд.
— По крайней мере, Андреа так считает, — добавила Вивиан.
— Глупости несешь, — сказала Андреа.
Обе они посмотрели на меня и улыбнулись. Куртки они обвязали вокруг талии и сидели в одних футболках, с голыми руками.
Меня переполняли те же чувства, что и той весной, когда я сам учился в седьмом классе. Мы гонялись за девчонками, а схватив, задирали им футболку и трогали грудь. Девчонки вопили, но не особо громко, так, чтобы учителя не слышали.
Чувства переполняли те же, однако все остальное стало иным. Мне было не тринадцать, а восемнадцать, и я был не их одноклассником, а учителем. Моих чувств они не видели, и о том, что бурлит у меня внутри, не знали. Я, их молодой учитель, только улыбался.
— Ваши работы я хотел бы прочесть на уроке вслух, — сказал я, — поэтому советую подбирать слова с бо́льшим тщанием.
— Тщанием? — не поняла Вивиан. — Это что значит?
— Когда вернемся в школу, загляни в словарь, — посоветовал я.
— Вечно вы так, — сказала Андреа, — со своим словарем. Загляни в словарь да загляни! Чего бы вам просто не взять и не объяснить?
— Он и сам не знает, — съехидничала Вивиан.
— У вас еще пять минут, — сказал я, — и возвращайтесь.
Я направился к дверям, слыша, как они смеются, и сердце мое переполнилось теплом к ним, впрочем, не только к ним, а вообще ко всем деревенским школьникам и всем людям в мире.
Такой был день.
Спустя одиннадцать лет я сидел в кабинете в нашей первой квартире в Бергене и отвечал на мейлы, когда зазвонил телефон.
Стремясь представить литературы четырех стран одновременно и как можно шире, и полнее, составители в этом разделе предлагают вниманию читателя smakebit — «отрывок на пробу», который даст возможность составить мнение о Карле Уве Кнаусгорде, Ингер Кристенсен и Йенсе Блендструпе — писателях разных, самобытных и ярких.
Карл Уве Кнаусгор пишет о своей жизни с болезненной честностью. Он пишет о своем детстве и подростковых годах, об увлечении рок-музыкой, об отношениях с любящей, но практически невидимой матерью – и отстраненным, непредсказуемым отцом, а также о горе и ярости, вызванных его смертью. Когда Кнаусгор сам становится отцом, ему приходится искать баланс между заботой о своей семьей – и своими литературными амбициями. Цикл «Моя борьба» – универсальная история сражений, больших и малых, которые присутствуют в жизни любого человека.
«Любовь» — вторая книга шеститомного автобиографического цикла «Моя борьба» классика современной норвежской литературы. Карл Уве оставляет жену и перебирается из Норвегии в Швецию, где знакомится с Линдой. С бесконечной нежностью и порой шокирующей откровенностью он рассказывает об их страстном романе с бесчисленными ссорами и примирениями. Вскоре на свет появляется их старшая дочь, следом — еще дочь и сын. Начинаются изматывающие будни отца троих детей. Многое раздражает героя: и гонор собратьев по перу, и конформизм как норма жизни в чужой для него стране.
«Детство» — третья часть автобиографического цикла «Моя борьба» классика современной норвежской литературы Карла Уве Кнаусгора. Писатель обращается к своим самым ранним воспоминаниям, часто фрагментарным, но всегда ярким и эмоционально насыщенным, отражающим остроту впечатлений и переживаний ребенка при столкновении с окружающим миром. С расстояния прожитых лет он наблюдает за тем, как формировалось его внутреннее «я», как он учился осознавать себя личностью. Переезд на остров Трумейя, начальная школа, уличные игры, первая обида, первая утрата… «Детство» — это эмоционально окрашенное размышление о взрослении, представленное в виде почти осязаемых картин, оживающих в памяти автора.
Главная героиня романа ожидает утверждения в новой высокой должности – председателя областного комитета по образованию. Вполне предсказуемо её пытаются шантажировать. Когда Алла узнаёт, что полузабытый пикантный эпизод из давнего прошлого грозит крахом её карьеры, она решается открыть любимому мужчине секрет, подвергающий риску их отношения. Терзаясь сомнениями и муками ревности, Александр всё же спешит ей на помощь, ещё не зная, к чему это приведёт. Проза Вениамина Агеева – для тех, кто любит погружаться в исследование природы чувств и событий.
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…