Юлий Цезарь - [106]
Кроме того, он не только не обнаруживал более ненависти к помпеянцам, но дал им в последние месяцы полную амнистию. Он допустил их в Италию и возвратил вдовам и сыновьям убитых часть конфискованного имущества.[871] Он до такой степени был любезен с ними, что несколько даже стал пренебрегать своими прежними сторонниками в трудные времена его жизни.[872] Напрасно Гирций и Панса побуждали его не быть доверчивым;[873] он распустил всю свою охрану, включая и испанских рабов; он хотел, чтобы в его прогулках его сопровождали только ликторы.[874] Предупрежденный, что в разных местах Рима происходят ночные сборища, что о нем дурно говорят и что, может быть, готовится заговор, он удовольствовался изданием эдикта, в котором говорил, что он обо всем осведомлен, и произнес перед народом речь, в которой советовал всем злословившим впредь молчать.[875] «Я предпочитаю смерть жизни в качестве тирана»,[876] — сказал он однажды Гирцию и Пансе.
Он давал всем разного рода обещания, возможные и невозможные.[877] Он не старался даже препятствовать более грабежу общественной казны, которому предавались его друзья у него на глазах.[878] Диктатура, таким образом, плелась неуверенным и старческим шагом, почти такая же слабая в своих уступках и средствах, как и старое республиканское правительство. Многие из его ветеранов получили земли у Волатерр и Арреция, конфискованные, но потом возвращенные Суллой ее старым владельцам, которые были вновь отобраны Цезарем в пользу государства. Многие другие получили земли в разных местах Италии и были сделаны членами сословия декурионов или членами муниципальных аристократий, реорганизованных по Lex Julia в разных городах Италии — в Равенне, Ларине, Капуе, Суэссе, Калатии, Казилине, Сипонте.[879] Но поиски остатков домена шли медленно, так как комиссары были засыпаны рекомендациями могущественных лиц: большинство ветеранов поэтому должны были довольствоваться данными им обещаниями.[880] Заморские колонии не имели успеха: некоторые колонисты, вероятно, отправились в Лампсак[881] и к Черному морю;[882] но подготовка относительно Карфагена и Коринфа все более замедлялась,[883] и пришлось оставить мысль о колонии в Эпире.
Цезарь конфисковал там часть земель города Бутрота, не заплатившего ему штрафа, наложенного во время войны. Но Аттик, бывший в числе собственников Бутрота, лишенных их имений, заставил протестовать стольких лиц своей партии и умел так хорошо говорить, интриговать и маневрировать, что Цезарь отменил декрет о конфискации при условии, что Аттик уплатит штраф, наложенный на жителей Бутрота. Финансист, никогда не занимавший государственной должности, оказался могущественнее диктатора, но продолжение было еще любопытнее. Цезарь продолжал приготовления для основания колонии, так что Аттик и Цицерон, много поработавший для своего друга в этом деле, несколько обеспокоенные, вынуждены были попросить объяснений. Цезарь, не желавший, чтобы знали о его отказе от основания колонии в угоду одному из самых крупных римских плутократов, просил их держать дело втайне: он отправит на кораблях своих колонистов и, когда они будут в Эпире, пошлет их в другое место, хотя и не решил еще, куда именно.[884] Вот к каким средствам прибегал властитель мира! Ему не удалось даже устранить столкновения между Антонием и Долабеллой, когда первый в качестве авгура воспрепятствовал собранию комиций, на котором Долабелла должен был быть избран как consul suffectus. Всемогущий диктатор был сам опутан сетью рекомендаций, услуг, одолжений, любезностей, которая охватывает все торговые общества, где деньги являются высшей целью жизни, и не мог порвать эти невидимые нити.
Но все уступки ни к чему не приводили: недовольство возрастало.[885] Причина коренилась в противоречии, которое не могло быть разрешено никакой человеческой силой и которое должно было стать роковым для Цезаря. В то время как Цезарь своим проектом завоевания Парфии старался оправдать продление своих чрезвычайных полномочий, этот самый проект увеличивал у многих, особенно в высших классах, отвращение к его диктатуре. С беспокойством спрашивали, что будет, когда он вернется победителем? Не будет ли он тогда самодержавным господином республики? В то время как Цицерон старался убедить себя, что экспедиция Цезаря окончится, подобно экспедиции Красса, поражением, другие очень боялись военного гения этого человека, всегда одерживавшего победы, и старались распространить подозрение и недоверие к его намерениям. Ходили странные слухи: говорили, что Цезарь хочет жениться на Клеопатре, перенести метрополию римского государства в Илион или Александрию,[886] а после завоевания Парфии совершить большую экспедицию к гетам и скифам и вернуться в Италию через Галлию.
