Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [266]
Для западных союзников, прежде всего для Лондона, наиболее заангажированного в югославском вопросе, это советское заявление служило еще одним показателем все более настоятельной необходимости считаться в своей политике с усиливавшейся позицией народно-освободительного движения и с поддержкой, оказывавшейся ему со стороны Москвы.
Уже до того, в течение осени, среди британских дипломатов, работников разведки, военных, которые были заняты проблемами положения на югославском пространстве и английских действий там, велись обсуждения того, целесообразно ли сохранять прежние отношения с Михайловичем. В частности, продолжать ли англичанам деятельность своей военной миссии при его штабе и офицеров этой миссии при локальных четнических штабах. Особенно этот вопрос приобрел актуальность с начала декабря 1943 г., после согласованного на Тегеранской конференции (28 ноября – 1 декабря 1943 г.) решения руководителей трех ведущих держав антигитлеровской коалиции о военной поддержке партизан в Югославии. Среди упомянутых выше работников английских ведомств, связанных с политикой на югославском направлении, усиливалось мнение, что под руководством Михайловича четнические силы не способны на желательные британскому командованию активные действия против германских оккупантов, в частности диверсионные, а в то же время фигура Михайловича является препятствием для какого-либо примирения и соглашения как четников, так и королевского югославского правительства с движением, возглавляемым Тито. Ряд ответственных лиц, в том числе, например, посол Великобритании при югославском правительстве Ральф Стивенсон, все энергичнее высказывались за отзыв британской миссии при Михайловиче и налаживание более тесных отношений с партизанским руководством. Последнее, по оценке этих лиц, являлось на внутриюгославской сцене военно-политическим фактором, чье значение становилось намного большим как в борьбе против оккупантов и квислинговских режимов, так и с точки зрения обладания массовой поддержкой. К этому мнению во все возраставшей мере склонялся и британский премьер-министр Уинстон Черчилль. Одновременно имелось в виду, что если удастся путем нажима на короля Петра II и эмигрантское правительство сместить Михайловича с его постов министра и командующего четническими силами и назначить другого руководителя четников, то, возможно, Тито пойдет на какое-то сотрудничество с четническим движением. В этом отношении англичане стали оказывать давление на короля и правительство в эмиграции. Так или иначе, к середине декабря вопрос об отзыве британской миссии при Михайловиче и дистанцировании от него во многом оказывался почти предрешенным, и обсуждался способ, каким бы это следовало сделать>43.
На ход и результат данных обсуждений в немалой степени повлиял имевший место как раз тогда эпизод в отношениях между британской стороной и руководителем четников, ставший в глазах англичан своеобразным тестом позиции Михайловича. К концу первой декады декабря 1943 г. он через британскую миссию получил просьбу английского генерала Генри Вильсона, которому подчинялись средиземноморские силы западных союзников, срочно, не позднее 29 декабря, произвести диверсии, главное – взрывы двух мостов, на железнодорожных линиях в Сербии, связывавших Белград с Грецией>44. Руководителю четников, в соответствии с его тактикой, не улыбалось осуществление подобных акций, чреватых ответными репрессивными мерами оккупантов и режима Недича. К тому же в это время резко усилилось недовольство Михайловича британской политикой ввиду отсутствия нужной ему помощи оружием и боеприпасами и вследствие английской радиопропаганды, все больше положительной для партизан, нежели для четников. Недовольство находило выход в захлестывавших Михайловича эмоциях, и он нередко вел себя с англичанами скорее как обидчивый офицер, посчитавший униженной его честь, чем как ответственный политический лидер, осознающий необходимость неизменно руководствоваться трезвым расчетом. С середины ноября 1943 г. он предпринял шаги, серьезно обострявшие отношения с британской военной миссией: не только распорядился строго ограничить контакты личного состава своих вооруженных формирований с офицерами миссии, прикомандированными к этим формированиям на местах, но и сам отказывался от встреч с главой миссии бригадиром Чарльзом Армстронгом и стал общаться с ним только путем обмена письмами>45. А на упомянутое выше обращение генерала Вильсона Михайлович ответил лишь через две недели, 23 декабря, и то под воздействием телеграммы от эмигрантского премьера Божидара Пурича, подчеркивавшего, что прочное сотрудничество с англичанами должно являться неизменной основой, даже если «они несправедливы к нам». В ответе Вильсону содержалось обещание осуществить диверсии, о которых тот просил, но срок выполнения Михайлович требовал продлить: не раньше 15 января 1944 г.>46 Он действительно дал четническим командирам в районах, которые имелись в виду, задание подготовить и произвести диверсии между 1 и 15 января. Однако затем произошла обычная история: в этих районах были замечены передвижения партизанских сил, и Михайлович приказал намеченные диверсии временно отложить и сосредоточиться на уничтожении партизан, а британской миссии сообщить, будто дело отложено из-за партизанского нападения. Причем он требовал от местных четнических командиров принять меры, чтобы офицеры миссии не видели действий четников против партизан
