Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [267]
За этим последовало решение англичан об отказе от продолжения отношений с Михайловичем. В историографии высказывались разные мнения по поводу того, стало ли невыполнение просьбы Вильсона последней гирькой, окончательно склонившей чашу весов, на которых отмерялась британская позиция, к указанному решению. Ряд историков считает, что неосуществление диверсий ничего не меняло: будь они произведены, результат оказался бы тем же, ибо Лондону был нужен лишь тот или иной предлог, а свою позицию он все равно уже определил заранее. В качестве аргументов приводятся мнения, высказывавшиеся различными английскими ведомствами и должностными лицами, которые тогда представляли британскому руководству свои предложения о том, как решить проблему отношений с Михайловичем>48. Однако последнее слово было именно за руководством. И остается, естественно, под вопросом, как бы ему пришлось действовать, если бы Михайлович выполнил задание, данное англичанами и неожиданно сыгравшее роль теста. Поскольку же он тест не выдержал, у Лондона оказались вовсе свободные руки.
Тем не менее, на высшем британском уровне все еще продолжались размышления и дискуссии, главным образом между Черчиллем и занимавшим более осторожную позицию, колебавшимся Иденом. Только в середине февраля 1944 г. из Лондона было сообщено в Каир, а оттуда Армстронгу об окончательно принятом решении прекратить отношения с Михайловичем и отозвать британскую миссию. В марте все части миссии, находившиеся при локальных четнических штабах, были собраны в одном месте. И когда возникла возможность, на рубеже мая – июня, миссия была самолетами западных союзников эвакуирована с импровизированного аэродрома на контролировавшейся четниками территории>49.
В обстановке, когда события стали развиваться в таком направлении, осталось без каких-либо реальных последствий обращение Михайловича 23 декабря 1943 г. к Арметронгу с предложением о встрече четнических и партизанских представителей при посредничестве и присутствии британских делегатов с целью воспрепятствовать гражданской войне и направить усилия на борьбу против оккупантов. Речь шла о том, чтобы в случае достижения какого-то соглашения между четниками и партизанами англичане выступали гарантом его выполнения. Трудно сказать, каковы были при этом обращении истинные намерения Михайловича. Упомянутый выше посол Стивенсон считал данный шаг лишь тактическим жестом, призванным воздействовать на англичан, чтобы они отложили принятие решения об отзыве миссии. 13 января 1944 г. югославское эмигрантское правительство получило через Стивенсона ответ из Лондона, в котором говорилось, что «в нынешней ситуации» британская сторона не видит, каким образом англичане могли бы действовать в качестве посредников, а Михайловичу ничто не мешает «непосредственно обратиться к партизанскому штабу»>50.
Но вернемся к середине декабря 1943 г., когда перед лицом решений II сессии АВ-НОЮ Лондон стал усиленно ориентироваться на то, чтобы ценой отказа от Михайловича добиться политического компромисса между народно-освободительным движением, с одной стороны, и королем и эмигрантским правительством – с другой. И с помощью такого компромисса устранить становившуюся все опаснее перспективу возможного поражения последних.
Рассматривая коммунистическое руководство народно-освободительного движения как в конечном счете управляемое Москвой, британское правительство 14 декабря 1943 г. передало правительству СССР датированный предыдущим днем меморандум, в котором выражалось стремление к тому, чтобы «в интересах югославского единства» оказалось возможным как для Тито, так и для короля и югославского правительства «найти базис для сотрудничества в общем деле освобождения Югославии от врага». В меморандуме подчеркивалось, что такое сотрудничество позволит «предоставить югославскому народу возможность, после освобождения, свободно сказать свое слово относительно формы правления», которую он «пожелает избрать после войны». Документ завершался указанием на то, что «Правительство Его Величества было бы радо узнать – разделяет ли Советский Союз эти взгляды»>51. Советская сторона, придерживаясь все той же тактики, неделю спустя выразила англичанам формальное одобрение их плана, заявив, что правительство СССР разделяет позицию британского правительства о необходимости в интересах борьбы югославских народов против германских оккупантов создать основы для сотрудничества между, с одной стороны, Тито и НКОЮ, а с другой стороны – королем Петром и его правительством. Однако на деле в ответе Москвы Лондону лишь в общей форме говорилось о советской готовности «сделать все возможное» для достижения подобного компромисса, причем подчеркивалось, что советское правительство усматривает «большие трудности» в осуществлении этой задачи. От предложений же о каких-либо практических шагах по реализации цели компромисса советская сторона уклонилась>52.
В итоге Лондону для реализации своих замыслов не оставалось ничего иного, как вступить в переговоры прямо с руководством новой Югославии. С этой целью была использована переписка, возникшая на рубеже 1943–1944 гг. по инициативе Тито между ним и Черчиллем. Начало переписке было положено телеграммой, которую Тито, воспользовавшись известиями о том, что премьер-министру Англии нездоровится, послал в конце декабря 1943 г. через британскую военную миссию Черчиллю с пожеланием выздоровления
