Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [181]

.

Однако какими бы они в действительности ни были, эти предложения не приобрели столь существенного значения, поскольку неделю спустя в дело решительно вмешался Гитлер. На встрече с Чиано 18-го, а затем на их повторной встрече 20 ноября и в письме, отправленном в тот же день в адрес Муссолини, фюрер, крайне критически отозвавшись о последствиях самостоятельного итальянского нападения на Грецию, изложил ряд мер, необходимых для исправления положения. В частности он заявил, что без содействия Югославии едва ли удастся изменить тупиковую для итальянских войск ситуацию на греческом фронте, в том числе и тогда, когда весной 1941 г. Германия будет в состоянии начать военные действия в отношении Греции для помощи итальянским силам. А потому необходимо пойти на сотрудничество с Югославией и предпринять шаги по перетягиванию ее на сторону «оси». В качестве таких шагов Гитлер упоминал возможность предложить, чтобы Павел Карагеоргиевич занял югославский королевский трон, и обещать, что Белград получит территориальное удовлетворение в виде Салоник. Муссолини под таким гитлеровским напором пришлось выразить принципиальное согласие с тем, чтобы предпринять усилия по сближению и сотрудничеству с Югославией⁶³.

Подчеркивавшаяся нацистским фюрером важность сотрудничества с Югославией для действий против Греции должна была служить наиболее убедительным для Рима аргументом в пользу принятия германской позиции. В действительности эта позиция была обусловлена соображениями, связанными не только с военными целями на греческом фронте, но с гораздо более общими военно-политическими и особенно экономическими интересами Германии по созданию стабильного тыла и источника снабжения на Балканах в условиях планировавшегося Гитлером продолжения агрессии, в частности нападения на СССР. Югославии как наиболее крупной балканской стране отводилось здесь крайне значимое место. Исходя из подобных интересов, Берлин вслед за тем вообще взял переговоры с югославской стороной в свои руки. На состоявшейся 29 ноября, по приглашению немцев, тайной встрече югославского министра иностранных дел Цинцар-Марковича с Гитлером последний поставил вопрос о том, что наступил момент, когда Югославия должна покончить с занимаемой ею неопределенной позицией и занять место рядом с Германией и Италией, войти в создаваемую ими «европейскую коалицию», иными словами, присоединиться к «оси». На этих условиях фюрер обещал гарантировать согласие Рима с территориальной целостностью Югославии и получением ею Салоник, которые бы стали ее главным морским портом. А при переориентации на Эгейское море была бы проведена для успокоения Италии демилитаризация югославского адриатического побережья⁶⁴.

Так вслед за большинством других балкано-дунайских стран требование стать на сторону «оси» было предъявлено и Югославии. Правда, на встрече с Цинцар-Марковичем 29 ноября Гитлер в отличие от того, как он делал с другими, не поставил прямо вопроса о присоединении Белграда к Тройственному пакту. Вместо этого им была упомянута возможность заключения Югославией пакта о ненападении с Германией и Италией⁶⁵. Именно за такую формулу и ухватилось югославское руководство, надеясь таким образом избежать непосредственного присоединения к Тройственному пакту. И 7 декабря германской стороне было заявлено о согласии обсудить с германским и итальянским правительствами возможность подписания пакта о ненападении на базе итало-югославского договора от 25 марта 1937 г., которым предусматривались взаимное ненападение, уважение границ между Италией и Югославией и развитие дружественных отношений⁶⁶.

Однако одновременно из контакта Павла с англичанами было видно, что он опасается возможной постановки Берлином вопроса о присоединении Югославии к Тройственному пакту⁶⁷. Две недели спустя опасения подтвердились: на югославское предложение от 7 декабря последовал германский ответ, что реализация такого предложения не означала бы удовлетворения условий, необходимых для упрочения отношений Югославии с державами «оси». Ибо остается вопрос о присоединении страны к Тройственному пакту⁶⁸. Таким образом, нацистским руководством был обозначен предел возможностям проведения Белградом политики лавирования.

Под прессом Гитлера: крах политики внешнеполитического лавирования и присоединение Югославии к Тройственному пакту. Впервые открыто выдвинутый Берлином перед Белградом 22 декабря 1940 г. вопрос о необходимости присоединения Югославии к Тройственному пакту ставил югославское руководство перед драматическим выбором. Оно не хотело выполнять фактическое германское требование, но просто отвергнуть его не решалось. И потому все-таки продолжало попытки найти возможность лавирования, которое бы позволило тянуть время и уклоняться от решения, желательного Гитлеру. В подготовленном для Павла специальном докладе рассматривалось несколько вариантов предложений, которые югославская сторона могла бы представить Берлину в качестве альтернатив присоединению к Тройственному пакту. Один из вариантов состоял в том, чтобы проект заключения Югославией пакта о ненападении с Германией и Италией, уже отвергнутый третьим рейхом, повторить, но дополнив число участников такого пакта Советским Союзом. Другим вариантом предусматривалось подписание югославо-германского пакта о дружбе и ненападении, частью которого было бы обязательство Германии уважать независимость и целостность Югославии. Но как наиболее приемлемый для Белграда в докладе излагался вариант, при котором Югославия брала бы на себя роль посредника в прекращении итало-греческого конфликта, а вместе с тем предложила бы соглашение балканских стран с обязательством не позволять использовать их территорию ни одной иностранной державе