Юджиния - [12]

Как вдруг ее руки мгновенно стиснули его спину, сжали и с силой вдавили внутрь, до конца.

— В меня, в меня…

Взрыв безмолвного света слился с ее громким стоном (или криком?..), затопив сознание.

Все обрушилось, выходя, уходя из нутра. Еще две агонии, и она перестала биться. Полностью соединившись с ним. Так растворяются.

Они лежали безмолвно. Только теперь он начал сознавать, что сделано. Поры их кожи растворялись друг в друге, сливаясь влажностью, выходящей из них. Он скорее почувствовал, чем услышал — в безмолвии, — как по щеке ее текли слезы. Он встревожился:

— Что, что? Тебе больно?

Потом ему скорее послышалось, чем поверилось:

— Я люблю тебя, я люблю тебя…

Он без слов сильно обнял это доверившееся ему тело. Это уникальнейшее тело Юджинии.

Она лежала, обнятая простынями, и о чем-то думала. Александр молчал и ничего не говорил, так как не знал, что говорить.

Юджиния в ванной была недолго. Он аккуратно свернул простыню, бросив купюру на кровать.

Они вышли из отеля в стемневший сгусток вечера. Это было естественно, но, когда он посмотрел на часы на освещенном приборном щитке, ему стало плохо: стрелка приближалась к семи.

Она, казалось, ни на что не обращала внимания, и ее застывшая улыбка блуждала где-то далеко. Он не понимал, о чем может столько думать ребенок, но до дома домчался пулей.

Дайана сама открыла дверь и помогла ей раздеться.

— Какие новости? — как ни в чем не бывало спросила Юджиния.

— В пять звонил твой папа, тебя не было, потом звонил еще два раза, сердитый, и я не знаю, что ты будешь ему говорить, — с улыбкой произнесла Дайана.

— Правду, конечно, — сказала Юджиния и рассмеялась. Окончательно придя в себя.

Первый раз Александр не стал обедать и исчез от греха подальше. К тому же ему казалось, что на его шее горит что-то. Ее поцелуй.

Который он старался потом не смыть в ванне. Но он и не смылся. Ночью он не спал, и ему вспоминалась Юджиния: взгляд, поцелуй, объятия. Нет, это не была любовь, это были какие-то необъяснимые чувства, которых раньше он не ведал, пока не коснулся ее тела.

Что же будет теперь?

Вот на этот вопрос он не знал ответа.

Дайана ждала его уже в гараже.

— Ты счастливчик. Если бы ты слышал вчера, как Юджиния выгораживала тебя перед отцом и просила…

— За меня?

— Благодаря только ей ты и остаешься на работе.

— Спасибо, — сказал он, подумав, что лучше бы он не остался.

Открыв дверь, Александр садился в машину.

— Хочешь чашку кофе?

— Нет, не хочу.

— Ты можешь не спешить.

— Почему?

— Она все равно еще сладко спит в кровати, и видно, что на первое занятие не собирается.

Тогда он захотел чашку, но чая.

Дайана была не права, и едва он прикончил первую чашку дымящегося чая — он все пил неимоверно горячее, — как появилась Юджиния, спустившись вниз.

Она была прекрасна. С чуть заметным отпечатком сна на лице. Когда Дайана отвернулась к плите, она мило улыбнулась ему. («Просыпающаяся Аврора в юности», — подумал он.) Но потом сухо сказала:

— Я опаздываю, быстрее.

Он удивился про себя ее стремлению в школу. Но едва они выехали из дома, как она произнесла:

— В этот раз мы не поедем далеко. Я не хочу терять время.

Они сняли номер в отеле. И в этот раз он взял ее, и не один раз. Лишь поражаясь ее просыпающейся страсти.

Но даже несмотря на эту проснувшуюся страсть, ровно в пять она была дома. Невзирая на все ее несогласия.

Через несколько минут — буквально — раздался звонок. Но Дайана позвала к телефону его.

— Здравствуйте, Александр.

— Здравствуйте, мистер Нилл.

Молчание, повисшее в трубке, тут же разразилось раздражением.

— Я не хочу долго говорить и отнимать ваше обеденное время. Благодарите Юджинию, что вы до сих пор на этой работе: она говорит, что вы хороший шофер.

Александр сглотнул, сочетание «Юджиния» и «шофер» звучало как-то…

— Я согласен. В следующий раз меня не будет волновать, чья это вина и скучно ей сидеть дома или нет. Но в пять часов, когда стемнеет, она должна быть дома. Это приказ. И не сделайте еще одной ошибки, сочтя, что это была предпоследняя.

— Есть, сэр.

— Когда я вернусь, мы поговорим подробнее. Позовите Юджинию.

Александр чуть было не пошел наверх, но, вспомнив субординацию, сказал Дайане, что мистер Нилл Опрашивает Юджинию.

За обедом он думал, что все равно потеряет работу. Трудно было представить, что что-то может остановить Юджинию. Или вернуть ее вовремя.

Очень быстро она спустилась на кухню:

— Дайана, если ты еще раз доложишь, во сколько я возвращаюсь, то не он, — она указала на него, низко склоненного к тарелке, — а ты потеряешь работу.

Дайана от души рассмеялась, в то время как Александр чуть не поперхнулся ложкой супа.

— Я никому ничего не докладывала, — ответила Дайана, — твой папа сам звонит и спрашивает. И не пугай меня так сильно с работой, душенька, а то у меня случится сердечный приступ.

Теперь они смеялись вместе.

Но суп он доедать уже не мог, так как Юджиния не отрываясь смотрела на него, да и есть в кухне для слуг было неудобно.

Вдруг Юджиния сказала:

— Дайана, я тоже хочу есть.

— Одну секундочку, мэм, и я принесу вам все в зал.

— Я буду есть здесь.

Он никогда не видел таких округленных глаз у Дайаны. Они ели вместе.