Йошкин дом - [76]

Потом, по дороге домой, Ника рассказала мне, как это было. Евдокия у них, конечно, вырвалась и скрылась под операционным столом, собираясь дорого продавать свою жизнь. Вся ее длинная шерсть стояла абсолютным дыбом, вибрируя от басовитого рыка. Доктор Игорь с уважительным сомнением уточнил, правда ли, что кошке восемнадцать лет. Они с Таней навалились на нее с полотенцем, а Ника тащила Евдокию вместе с полотенцем наружу из—под стола. Евдокия грязно ругалась и плевалась ядом. Но три человека плюс полотенце — это все—таки сила, поэтому Евдокия была благополучно извлечена, возвращена на стол и дооперирована там. Доктор Игорь выдавил гной до конца и промыл оставшуюся на месте нарыва дырку. Я к тому моменту уже отдышался и снова встал возле стола.

— Давай заберу, — предлагаю я Нике, кивая на задние Евдокинины лапы.

— Да не надо, — говорит Ника, снова трогая меня плечом, — мы тут с ней пригрелись уже.

Доктор Игорь слегка нажимает на рану, пригревшаяся Евдокия выдает вопль, и я понимаю, что в этот момент в нашем районе скончались все американские индейцы. От зависти.

— Ей уже не больно, — поясняет доктор. — Она просто нервничает.

Да, мой кисусик умеет нервничать.

— Как нам дальше ее лечить? — спрашиваю я, глядя на дырку в кошачьем животе и сжимаясь при мысли, что сейчас он ответит «никак».

— Сейчас, — говорит доктор, накладывая в рану мазь и надевая на Евдокию смешную попонку с завязочками на спине. Завязочки он вяжет быстро и ловко, не давая возмущенной Евдокии тяпнуть себя за палец. Довязал, отпустил и велел отпустить остальным. Евдокия встала на лапы и обозвала доктора нецензурно.

— Ой, — говорит Ника, — к0 т в бантиках.

Кот действительно в бантиках. На пузе у кота теперь попонка, а вдоль всей спины идут художественно вывязанные банты. Бантов четыре: попонка вяжется на затылке, под передними лапами, под задними и над хвостом. Кот стоит, покачивая бантами, и раздумывает, куда ему еще нас послать. Краля Таня глядит на кота, и теребит рукой в перчатке свисающий локон. Ника разминает затекшие пальцы. Я дотягиваюсь рукой и глажу кота в бантиках по голове. Мяу, говорит кот. Ну да, виновато отвечаю я.

Доктор Игорь тем временем сел за стол и подозвал к себе Таню.

— Так, деловито говорит он, — пиши. Пиши, а ты (это уже ко мне), — ты слушай.

Таня берет в аккуратные пальчики ручку и садится на соседний с доктором стул. Доктор Игорь придвигает ей пачку рецептурных бланков.

— Первое. Поставь цифру один.

Девушка напрягается, сжимает покрепче ручку и выводит на листе аккуратную цифру «один», отгородив ее скобочкой.

— Рану будешь промывать перекисью водорода, четыре раза в день, можно пять. Второе. Промоешь — сразу смазывать мазью. Тоже четыре раза в день, лучше пять. Мазь называется «Ируксол». Записала?

Диктуя, взглянул, как Таня напишет название мази.

— Не «о», а «у». Не в начале слова, а в середине. Не вместо «к», а вместо «о».

Таня старательно выводит буквы, явно получая удовольствие от процесса. Буква «у» оканчивается красивой завитушкой. Буква «л» — росчерком.

— Третье. Промоешь и смажешь, возьмешь попонку. Перед «возьмешь» поставь запятую.

Ника подняла бровь. Таня напряженно взглянула на доктора. Не спи — записывай, кивнул он ей. Я записываю, вздыхает Таня, я все время записываю.

— Бросаем все, принимаем меры, — негромко произносит Ника, обращаясь к светлеющему окну.

— Вот именно, — весело соглашается доктор. Он с нежностью глядит на Таню, а та раздумывает, писать ли мягкий знак в конце слова «возьмешь».

— Перевяжешь, — говорит доктор, — и проверь, что попонка сидит правильно и целиком закрывает пузо.

Пузо через «о».

— Пузо через «о», — диктует сама себе Таня и переправляет что—то в конце слова «пузо». — А может, лучше написать «живот»?

— Не лучше, — отрезает доктор Игорь и поворачивается ко мне. — Я еще дам гомеопатические таблетки, будете давать ей два раза в день.

— Хорошо. — соглашаюсь я, — будем давать.

Главного вопроса я все не задаю и не задаю.

— Теперь так, — говорит доктор Игорь и отбирает у Тани бланк. — Шанс, что дырка срастется, практически нулевой. В таком возрасте ткани слабые, срастаются плохо, и скорее всего не срастется оно никогда. Ну или очень нескоро, если она до этого «нескоро» вообще доживет. Поэтому все, что ты можешь сделать — это промывать и мазать, мазать и промывать. После промывания держи рану открытой пять—десять минут, чтобы мазь впиталась. Это время кошку нужно фиксировать на руках, иначе она слижет мазь. Подержал какое—то время, надевай попонку. Надел попонку, дай лекарство. Съела лекарство — пусть гуляет. Так каждый день. Месяца два будете это делать потом посмотрим.

Я киваю и не спрашиваю, на что мы посмотрим месяца через два. Ника берет бланк, а я перегоняю усталую Евдокию со стола в переноску.

— Удачи, свирепая Дуня, — говорит доктор Игорь не улыбаясь.

— До свидания, — прощается Таня.

— Всего доброго, — отвечаю я. Евдокия в переноске молчит: обиделась. Ника смотрит на Таню и тоже молчит. Мы выходим во двор.

— Мне перед тобой страшно стыдно, — говорю я Нике, но думаю о другом.

— Иди в баню, — отвечает Ника, и я понимаю, что она тоже думает о другом.