Язык звериных образов - [31]

. Видимо, подобное объяснение следует искать и распространению изображений козлов на востоке степи, поскольку они были одним из любимых предметов изображения в искусстве карасукской культуры, хотя, с другой стороны, были столь же популярными в искусстве Переднего Востока.

К признакам, перешедшим в звериный стиль восточных областей из предшествующих традиций, можно отнести позу «на цыпочках», в которой изображались копытные животные — олени и козлы. Такими изображениями богаты памятники тасмолинской культуры Казахстана и особенно — тагарской культуры Хакасско-Минусинской котловины; здесь фигурки козлов, стоящих «на цыпочках» на колокольчиках-навершиях, вполне обычны. Происхождение этой позы от изображений на оленных камнях, думается, не требует доказательств и отмечается различными исследователями^{106}. Изображения животных переходного времени в этой позе описаны в предыдущей главе, в развитом же скифском искусстве поза эта несколько изменяется: кончики копыт часто сводятся в одну точку, на которой как будто и стоит фигурка животного. Если на оленных камнях на цыпочках изображались олени (реже — кабаны), то в зверином стиле часты изображения в этой позе и козлов (эти животные вообще не характерны для оленных камней, и появились они в зверином стиле восточных областей из искусства карасукской культуры).

Примером прямой связи с искусством предшествующего времени являются известные в памятниках Тувы и Казахстана многофигурные композиции. Для раннего звериного стиля подобные композиции вообще нехарактерны, искусство этого времени изображает отдельных зверей, не зависимых от окружения и не связанных никаким действием. Поэтому исключительно интересны редкие вещи, на которых представлены композиции из нескольких фигур разных зверей, составленные при помощи особого художественного приема, получившего условное название «загадочной картинки»^{107}. Прием этот заключается во взаимовписывании контуров фигур животных, вплотную примыкающих друг к другу. При этом они могут быть разного размера и различным образом ориентированы на плоскости; в результате создается сложная для понимания, действительно загадочная картина.

Вот как описывает композицию на гребне из тувинского могильника Хемчик-Бом (рис. 10, 2) автор раскопок и публикации этого и других памятников Тувы А. Д. Грач, обративший внимание на особенности такого рода композиций и давший им это название: «Хемчик-бомский роговой гребень представляет собою сложную многофигурную композицию, центральной фигурой которой является копытное животное с телом горного козла и рогами антилопы-дзерена; на спине этого животного лежит фигура горного козла, меньшего по масштабам; грудь и часть передней ноги центральной фигуры вписаны в контур горного козла, поднявшегося на дыбы; в эту фигуру, в свою очередь, вписана расположенная по вертикали фигура копытного животного с подогнутыми ногами и завернутой на спину головой; в композиции можно определить еще две головы горных козлов, одна из которых вписана в контур головы козла, стоящего на дыбах, а вторая — в круп центральной фигуры»^{108}.

Это не единственное произведение подобного рода, происходящее с территории Тувы. В том же могильнике найден гребень похожей формы, но с менее сложной композицией (см. рис. 10, 1) — на нем изображен козел с подогнутыми ногами, в контур которого вписаны три головы разных животных.

Гребень с «загадочной картинкой» происходит и из могильника Тасмола V в Казахстане (см. рис. 10, 3). Сам гребень выполнен в форме головы хищной птицы, на плоскости которой размещена композиция. Центральная, самая крупная ее фигура принадлежит кабану. Под ней в изгибы клюва вписаны три головы козлов и, возможно, волка. Над головой кабана проходит полоска смыкающихся колец, которые, служа застежкой пряжки, изображают при этом стилизованные рога оленя^{109}. Разные исследователи по-разному определяют, кому принадлежали эти рога. Если А. Д. Грач полагает, что рога помещены на голове кабана^{110}, то исследователь памятников тасмолинской культуры М. К. Кадырбаев, насколько можно судить по его описанию, относит их к небольшой, отдельно изображенной голове, контур которой вписан во внешний абрис передней часта головы кабана^{111}. Трудно отдать предпочтение какой-либо из этих точек зрения, поскольку маленькая голова читается не настолько четко, чтобы можно было с уверенностью назвать ее оленьей или, напротив, не оленьей. Туловище же кабана трактовано столь нейтрально, что одинаково легко может быть понято и как кабанье, и как оленье. Впрочем, это для нас не ново: в скифском зверином стиле туловища всех копытных изображаются одинаково, независимо от вида животного.

Поэтому, описывая хемчик-бомский гребень, едва ли можно говорить о сочетании в одной фигуре тела горного козла с рогами аитилопы-дзерена. Стиль изображений на «загадочных картинках» не дает оснований для столь конкретного определения вида животного по форме туловища — в этом смысле он не выделяется из скифского звериного стиля вообще, который не позволяет судить о подобных различиях. Поэтому и вывод А. Д. Грача из такого наблюдения о характерном будто бы для тувинского и тасмолинского искусства «приеме совмещения в одной фигуре черт, присущих разным животным»