Язык птиц. Тайная история Европы - [4]
В другой своей книге, «Тайны соборов», Фулканелли раскрывает подлинный смысл готического искусства строительства соборов и говорит о том, что в расположении статуй и фигур барельефов внимательный читатель увидит рассказ о сменяющих друг друга ступенях Великого Делания алхимиков: «Для нас готическое искусство (art gothique) является ничем иным, как орфографической деформацией слова „жаргон“, „арго“ (argotique), которое звучит совершенно также, и здесь мы строго следуем фонетическим законам традиционной кабалы, для которой орфография не имеет никакого значения. Собор является произведением готического искусства, или искусства арго. Так, словари определяют арго как некий особый язык, используемый теми людьми, которые хотят передать друг другу свои мысли, не посвящая в них окружающих. Это и есть разговорная кабала. „Арготьеры“, то есть те, кто используют этот язык, являются герметическими последователями аргонавтов, поднявшихся на свой корабль „Арго“ для того, чтобы завоевать волшебное Золотое Руно…
Все Посвященные изъяснялись на арго, так же, как и странствующие по Дороге Чудес во главе с поэтом Вийоном, так же, как и „фримасоны“, или франк-масоны средних веков, „хозяева обители доброго Бога“, построившие те „арготические“ шедевры, которыми мы сегодня восхищаемся. (…) готическое Искусство, действительно, является „искусством готов“, или „котов“ (Χς на греческом), то есть „искусством Света“ или „искусством Духа“».
Мы добавим, что это был язык особого сословия, даже касты, из которой вышли ученые и строители, а в наши дни такой особенный язык называют чаще всего «жаргоном».
Между прочим понятия «веселая наука» и «веселое знание» имеют одно общее определение. На что еще может указывать это определение, кроме как на радость (Joie), которой преисполняется тот, кто понимает Язык Птиц? «Мы радуемся, так как слышим музыку сфер».
Приведем также несколько выдержек из книги Анри Боде, кюре Ренеле-Бена, изданной в 1886 г. Эта весьма известная книга называется «Истинный язык кельтов» и хорошо знакома всем, кто интересовался загадкой Реннле-Шато. В ней автор утверждает, что английский язык является языком, который в древности использовали для того, чтобы придать двойное значение французским словам. Таким образом, это был в первую очередь язык шутов.
Напомним, что Фулканелли, характеризуя греческий язык, говорит, что он никогда не использовался шутами. Обратим внимание, что подобное понимание предназначения и использования языков предполагает тот или иной способ кодирования. Между прочим, и само выражение «английская работа» на Языке Птиц обозначает собой некую двусмысленную вещь.
Выше мы уже упоминали об искусстве «пун», которое основывается на игре слов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что содержание третьей главы книги Боде, посвященной африканским языкам, опирается, как ни странно это выглядит на первый взгляд, именно на игру словами английского языка, а называется эта глава «Пунический язык».
Боде пишет: «…рассматривая все, что связано с действующим языком Кабилов, убеждаешься, что он построен на игре слов, из чего следует, что слово „пунический“ связано с глаголом „to pun“, то есть „играть словами“».
Получается, что язык Кабилов, построенный на игре слов, не исключает возможность фонетического сближения слов «Кабил» и «кабала», поскольку последнее слово обозначает аналогичное искусство алхимиков, основанное на той же самой игре слов. Но речь здесь идет не столько о филологии, сколько об открытии, которое выглядит вполне закономерным с точки зрения правил Языка Птиц, хотя сама книга Боде посвящена прежде всего истории языка.
Но продолжим цитировать этого автора: «… приведенных примеров вполне достаточно, чтобы доказать происхождение пунического языка от некоего совершенного языка, который предшествовал Вавилонскому смешению».
Вавилон произносится на английском как Babble, и, согласно теории Боде, соответствует французскому глаголу babiller, то есть «болтать». Прекрасный пример Языка Птиц: то, что слушают, но не понимают, и есть «болтовня». После Вавилонского смешения языков «… новые слова не обладают больше изначальной простотой; они выражают собой связь изначальных понятий и, вместе взятые, образуют предложения отчасти фигуральные, отчасти связанные с реальными и историческими фактами».
Другими словами, после смешения языков все слова приобретают двойное значение. Это и есть принцип, на котором основывается Язык Птиц. «Эти новые сочетания также легко можно наблюдать в языке Кабилов… он воспроизводит с максимально возможной чистотой и позволяет уловить, так сказать, мимоходом, удивительные философские мысли, тончайшие оттенки чувств, картины нравов, настолько хорошо, что лучшего и не пожелаешь».
Заметим, что и Язык Птиц называют «кабалой философов».
Между прочим, «картины нравов» (peintures de moeurs) можно прочитать и как «картины на стенах» (peintures de murs), которые могут быть зашифрованы. Об этом же говорит и Фулканелли, называя «Жилищем Философа» любое место, которое служит опорой для герметической философии. Это определение может распространяться и на фрески, т. е. на настенную живопись, «картины на стене».
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.