Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования - [164]
• определение речевого шва 165–169
• отличие шва от синтаксического соединения — 185–186
• приемы наложения шва —
• ○ инерционная поддержка 182–184
• ○ компромисс 181–182
• ○ маскировка 179–181
• ○ медиация 182
• ○ степень гладкости шва 174–178
• ○ уровень требований к точности шва 173–174
• условия наложения речевого шва —
• ○ аналогическая поддержка 171–172
• ○ благоприятное расположение 170–171
• ○ наличие общего компонента 169–170
• ○ сходные валентности развертывания —173–173
Конкретность языковой деятельности: роль прецедентов и образцов 186–187,197–198, 208–209, 218
• грамматическая категория как поле аналогий 207–210
• коммуникативный контур как конкретный образец высказывания 192, 201, 203–204
• употребление конкретных выражений как основа знания грамматической формы 86–90, 196–198
Контакт между говорящими 12–13, 15–16, 114–115, 283–288, 194–196, 305,3 29–330
Микропространство и макропространство языковой деятельности 244–245
Мотив 331, 335, 345
• мотивный анализ смысла 335–347
Мысль и язык: соотношение 287–292, 318–320, 343–344
Несистемный характер языковой деятельности 16, 26–27, 31–35, 76–77, 100–101
• иррегулярность и ее роль в употреблении языка 64–68
«Обиходный» и художественный язык 10, 36–39, 107–108, 346
Обучение языку и употребление языка 9, 45–46, 63–66, 81–83, 134–135, 272, 313
Относительность результатов языковой деятельности 12, 14, 16, 106–107, 177–181, 184–185
Понимание 136, 271–276, 294–287, 305
«Правильность» 187, 190–191, 197–198,280–283,311–323,315–316
• относительность и неустойчивость коммуникативных оценок 324–325
• правильность и коммуникативное фокусирование 112–313, 315–316
Рационалистическая модель языка 6–8, 17–18, 22, 26–27, 38, 63, 84–85
• компактность и регулярность как идеал рационалистической модели 7–8, 25,163–164
• отношение к языку как работающему устройству 6–8, 11–12,62–63, 69
• позитивизм и рационализм в истории лингвистической мысли 21–27, 29
• постструктуральная критика рационалистической модели 7–8, 30–35, 318–321
• языковая деятельность и аналитическое знание 9, 16–18, 26–28, 43–51, 62–63, 83–84, 100–101,210, 215–217, 325–328
Регулярность строения языка: ее ограниченный и относительный характер 17–18, 42–43, 97–101, 189
• асимметрия грамматических значений 90–93, 138–140, 211–212
• «общее значение» грамматической формы 210–211
• асимметрия строения морфологических парадигм 42–43, 52–66,156–158
• идиосинкретичность звуковых признаков —71–73
• иррегулярность заполнения синтаксической конструкции 190–191
Смысл и его свойства —
• множественность 193–195,321
• нелинейность 268–270, 272–275, 319, 324–325, 327, 331, 336, 344
• открытость смысла: смысловая трансцендентность 260–261, 321–323, 342–343, 345–347
• субъективность 260, 285–286, 293–294, 335, 343 целостность 321, 323–324, 330–332, 344
• языковой образ и смысл 258–261, 273
• Смысловая индукция 326–328, 331–334, 336, 342, 344–346
• ○ мотивный анализ смысла 335–347
• ○ роль образа в смысловой индукции 327–328
• ○ фузия смыслов: смысловая «плазма» 322, 326–328, 341, 344, 346
• Стратегия языковой деятельности —
• ○ операционная стратегия 55–62, 112
• ○ репродуктивная стратегия 56–62, 89–90,112
Текст 318–320,322,324–327,343
• презумпция текстуальности 323–325, 327, 333–334
• текстуальная рамка как средство создания смыслового герметизма 322, 324–326, 328, 343–344, 346
• Элементы языковой структуры в их отношении к языковой деятельности 26
• ○ грамматические парадигмы и конкретные выражения 86–90, 93–99
• ○ синтаксическая структура и коммуникативный прецедент 191–192, 204
• ○ слово и его место в языковой деятельности 206–207
• ○ фонологические оппозиции 70–81, 83–85
• «минимальные пары» слов и омонимы 75–76
• фонологическая структура и звуковой образ слова 69–70, 74–80, 82—84
Язык как конгломерат памяти 13–15, 38–39, 68, 99–100, 102, 104–115, 118–120, 141–142, 186, 204, 221, 260, 297–300, 322
• аллюзии, цитаты, интертекст в повседневном языке 14, 33–34, 105–108, 115, 120–121, 128–132, 168, 199–200
Языковое существование 5–6, 9–13, 16–18, 36, 40, 64, 68–70, 89–90, 104, 111
• дилемма субъекта/объекта в языковом существовании 187, 240–242
• языковое существование как духовная среда 5–6, 9, 104–106, 110–112, 131–132, 318–319
• языковое существование как опыт 5–6, 10–11, 18–20, 27–28, 40, 45–48, 50, 68, 86–87, 119–120, 322
• языковое существование при двуязычии, 112–114
• Языковой образ: общая характеристика — конститутивные свойства —
• ○ визуальный характер 265–267
• ○ воспроизводимость 267–268
• ○ множественность 268–269
• ○ переменная фокусированность 270–272
• ○ пластичность 136–138, 269–270
• ○ непосредственность образного узнавания языкового материала 247
• ○ палимпсестный образ (образ-троп) 263–265
• ○ романтическая и модернистическая теория образа 262–265
• ○ связь образа с языковым выражением 255–259
• ○ языковой образ и коммуникативный фрагмент 279–280
• ○ языковой образ и коммуникативный контур 254
• ○ соотношение языковой формы и значения: роль образа 273–276, 288–292
• ○ отличие образа от смысла 259–261,273
• ○ языковой образ и смысловая индукция 327–328
• типы языковых образов —
• ○ иероглифический 250–252
Интенсивные, хотя и кратковременные занятия Пастернака музыкой и затем философией, предшествовавшие его вхождению в литературу, рассматриваются в книге как определяющие координаты духовного мира поэта, на пересечении которых возникло его творчество. Его третьим, столь же универсально важным измерением признается приверженность Пастернака к «быту», то есть к непосредственно данной, неопосредованной и неотфильтрованной сознанием действительности. Воссоздание облика этой «первичной» действительности становится для Пастернака кардинальной философской и этической задачей, достижимой лишь средствами поэзии, и лишь на основании глубинного трансцендентного «ритма», воплощение которого являет в себе музыка.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Китай все чаще упоминается в новостях, разговорах и анекдотах — интерес к стране растет с каждым днем. Какова же она, Поднебесная XXI века? Каковы особенности психологии и поведения ее жителей? Какими должны быть этика и тактика построения успешных взаимоотношений? Что делать, если вы в Китае или если китаец — ваш гость?Новая книга Виктора Ульяненко, специалиста по Китаю с более чем двадцатилетним стажем, продолжает и развивает тему Поднебесной, которой посвящены и предыдущие произведения автора («Китайская цивилизация как она есть» и «Шокирующий Китай»).
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.