Язык - [132]

Grundriß, II, S. 1.

⁵G. von der Gabelentz. Die Sprachwissenschaft, S. 252–253; Chinesische Grammatik, S. 90; ср. также В. Delbrück. Grundfragen, S. 118–119.

⁶Humboldt. Einleitung zum Kawi‑Werk (Werke, VII, l, S. 271-, 304–305).

⁷Von der Gabelentz. Chinesische Grammatik, S. 19.

⁸ Подробнее см: Westermann. Ewe‑Grammatik, S. 4, 30.

⁹ Sprachvergleichende Untersuchungen, I (1848), S. 6, II, S. 5; см. выше, с. 000.

¹⁰ См. от этом уже у Бётлинка: Boethlingk. Sprache der Jakuten, S. XXIV, (1851), ср. ниже, прим. 15.

¹¹ Известным примером такого рода в немецком языке является развитие су — фиксов — heit, — schaft, — turn, — bar, — lieh, — sam, — haft. Суффикс — lieh, ставший некогда одним из основных средств образования прилагательных, непосредственно возводится к существительному lika («тело»). «Слово weiblich, например, — пишет Г. Пауль (Prinzipien der Sprachgeschichte. 3. Aufl., S. 322), — восходит к старому сложному слову, образованному по типу бахуврихи, прагерм. *wibolikiz, буквальное значение которого "облик женщины", благодаря метафоре уступило затем место значению "имеющий облик женщины". Впоследствии компонент сложного слова до такой степени разошелся с простым словом (ср. — в. — нем. lieh, нов. — в. — нем. Leiche "труп") сначала по значению, а позднее и по звучанию, что всякая связь между ними была утрачена. Первым толчком к расхождению послужило, однако, то обстоятельство, что из конкретного значения простого слова "облик, внешний вид" развилось более абстрактное значение "свойство, качество"» [цит. по: Пауль Г. Принципы истории языка. М., 1960. С. 411]. Что касается суффикса — heit, то существительное, к которому он восходит, еще употреблялось самостоятельно в готском и древневерхненемецком, а также в англосаксонском и древнескандинавском языках. Его исходное значение связано с обозначением личности, сословия, достоинства, однако наряду с ними достаточно рано развилось общее значение свойства, характерных черт (готск. haidus), которое, перейдя в суффикс, смогло использоваться для всякого абстрактного обозначения свойств (подробнее см., например: J. Grimm. Deutsches Wörterbuch, IV, 2, Sp. 919). Исходя из иных начальных представлений, однако действуя в том же направлении и по тому же принципу, сформировали свои адвербиальные выражения образа действия романские языки, опиравшиеся, правда, не на понятие телесного бытия и формы тела, однако использовавшие первоначально еще вполне конкретное выражение состояния духа, постепенно получившее характер чисто реляционного суффикса (fièrement = fera mente и. д.).

¹² Так, например, санскритский суффикс — maya восходит к существительному (maya = «вещество, материал») и сначала в соответствии с его значением использовался для образования прилагательных, включающих в себя понятие вещества, и лишь в ходе дальнейшего употребления, в силу преобразования существительного в суффикс, из специального понятия вещественного свойства развивается в общее обозначение свойства и «качества» (man‑maya «сделанный из глины», но moha‑maya «обусловленный ослеплением» и т. д.). Подробнее см.: Brugmann, Grundriss, II, S. 13, а также Thumb, Hansbuch des Sanskrit, S. 441.

¹³ Соответствующий материал собран в словаре Гримма (Grimm. Deutsches Wörterbuch, V, Sp. 500 s.v. «keit»). Чрезвычайно сходные процессы образования суффиксов «по недоразумению» обнаруживаются и в других языковых семьях, см., например Simonyi. Die ungarische Sprache, S. 276–277.

¹⁴ Ср. в связи с этим сказанное выше (с. 227) о форме «образования понятий» в языках американских аборигенов, см. также с 198.

¹⁵ Между прочим, уже Бётлинк в своей книге о якутском языке (1851) подчеркнул, что сам этот процесс допускает в свою очередь различные степени и ступени, так что в этом отношении не существует жесткой и абсолютной границы между флективными и так называемыми агглютинативными языками. Бётлинк указывает, что хотя в индоевропейских языках «субстанция» и «форма» в целом связаны гораздо более тесно, чем в так называемых агглютинативных языках, однако в некоторых урало — алтайских языках, а именно в финском и якутском, «субстанция» и «форма» вовсе не соединяются чисто внешне, как это часто полагают. Здесь также можно говорить о постоянном развитии в сторону «формообразования», которое проявляется в различных языках, например монгольском, тюрко — татарском и финском в совершенно различных фазах (Boethlingk. Die Sprache der Jakuten, Einleitung, S. XXIV; о «морфологии» урало — алтайских языков ср. в особенности: Heinrich Winkler. Das Uralaltaische und seine Gruppen, S. 44).

¹⁶ Cp. Cl. Stern, W. Stern. Die Kindersprache, S. 182.

¹⁷Demetrius. De elocutione, § 11–13, цитируется Гумбольдтом (Werke, VII, S. 223).

¹⁸ Данные о господстве сочинительных связей в языках первобытных народов можно получить из описаний большинства африканских языков и языков американских аборигенов. Относительно первых см., например, Steinthal. Die Mande‑Negersprachen, S. 120, 247, и Roehl. Schambalasprache, S. 27; относительно вторых — Gatschet. Klamath language, p. 656. В языке эве (см.