Яйцо птицы Сирин - [41]
И стало Ермаку казаться, и казалось правильно, что на этом новом, удачном месте можно построить Сибирское царство-государство на принципах казачьей демократии. Нужно только решить несколько больших задач. А для этого передумать много больших дум, и еще больше — дум маленьких — и в одиночку — «на диком бреге Иртыша», и с товарищами — в Большом и Малом Круге.
Глава 26
1583
Искер
Мечтание о Земле Сибирской
Малый Круг по вопросу сибирского государственного устройства состоялся в ночь под Рождество 1582 года. В этом Круге Первом пока не обсуждались планы поворота сибирских рек. Ермак только поделился с друзьями некоторыми мыслями под самогон и добрую закуску. Дальше колесо закрутилось само собой. Иван Колесо именно и крутанулся волчком, чуть не в присядку пошел. Оказывается, все братья-разбойники чего-то такого давно хотели, — большого, типа Пансибирской рудной компании, — объявил Никита Пан. Даже Боронбош, которому, кроме носа и птичьего пения, ничего не хотелось, радостно кивал, понимая, что путь к личному носу лежит через общий интерес.
А ведь и правда! — все в натуре было!
Первое и самое главное — замечательные сибирские люди. Сибирские «татары», дети разных народов, сразу, еще с Верхотурья понравились Ермаку и ребятам. Неприхотливые, незлобивые, если не трогать, резкие, если в угол загнать. Понимающие дисциплину, но и вольные: чуть что, легко снимаются кочевать. «Голосуют ногами» против наглого кандидата-наездника. И, самое главное, очень тянулись сибиряки к знаниям, очень любили сказки слушать, рассуждения, чтение вслух. Вообще, — атмосферу общения. Едва загорится казачий костерок, едва затеплится беседа, как выползают из темноты любопытные рожицы и внимательно слушают разговор. Хоть по-русски, хоть по-немецки, хоть по-церковнославянски. Святой Порфирий сам не заметил, как собрал в Искере огромную паству. По любым дням приходили к нему кочевники и полуоседлые искерцы, спрашивали о жизни, искали утешения, просили исцеления от всех болезней. Они и проповеди готовы были терпеть.
И Порфирий проповедовал. Будучи за что-то церковью обиженным, расстрига соизмерял темп и смысл своих чтений с интересом аудитории, допускал вольные толкования святых книг, подгонял ветхие схемы под реалии сегодняшнего дня. В общем, по-настоящему, Святой Порфирий был попом-реформатором. На весну 1583 года у него имелись планы крещения желающих в водах Иртыша или более теплого Ишима. Крестить собственно в Крещение, на сибирском морозе Порфирию садизма недоставало. Хотелось также церковку построить. Но с этим Порфирий не торопился, стеснялся даже предлагать.
А зря стеснялся. Святой не знал, но на самом деле потенциальной паствы у него набиралось не на облупленную церквушку, не на захолустную епархию, а на патриархат! Да, да! По первому звуку пастушьей дудочки к Порфирию могло сбежаться гораздо больше «овец пасомых», чем на рев Иерихонских труб к патриарху Иерусалимскому или на грохот турецких барабанов — к патриарху Константинопольскому!
Так что, Порфирий мог уверенно смотреть вперед, и не жаться в благословении друзей, сибирских государственников.
Постепенно, в застольных раздумьях зимы 1582-1583 годов стала вырисовываться рабочая схема. Вот ее элементы.
1. Нужно заняться человеческим фактором. Успокоить обретенное население, привить ему энтузиазм новой жизни. За это направление вполне мог отвечать Порфирий.
2. Настроить учет личного состава, улусную и станичную иерархию, объявить порядок выборности и отчетности. Это Ермак брал на себя.
3. Осмотреться в сибирских богатствах. Составить карты охотничьих угодий, сибирских руд, водных ресурсов и дорог. Разработать план крепостей, завалов, засек, предгорных дозоров. Это уже делал понемногу Пан.
4. И самой главной, самой тяжкой проблемой оставался страх Господний. Вернее господский. Москва тянула и будет тянуть свои алчные руки за Камень. Строго говоря, Ермак и его компания царю-шизофренику ничего должны не были. В жалованной «Камской грамоте», кроме нечитаемого «титла» да указа о пропуске ватаги за Камень, ничего хорошего не значилось. Пропуск казаки себе и без грамоты могли наладить, а «титло» даже для тоста оказалось непригодным. Никакого прощения грехов, никаких мастей-должностей, никакой амнистии царь пока не предлагал. Так что, со всей Сибири Иван Васильевичу только Птичка Голубо-Перо причиталась — для хорового пения, да и ту Боронбош не хотел отдавать. Даже за золотой нос.
По всему выходило, что с Москвой будет война. И ничего страшного в этом не было, не в первой. Тем более, что не в пустыне живем, не на острове. Казаки на Дону не раз участвовали в войнах: то с крымцами против Москвы, то с Москвой против Крыма, то с запорожцами против турок. Здесь тоже легко собиралась коалиция. С юга имелись обширные степи совместного с Бухарой использования. С востока в Приуралье толпились ногаи. По Волге и Каме в туземных поселениях русским духом тоже не очень-то потягивало. Тем более, время работало на Сибирь. Царь Московский доживал последние годы. Государство его сыпалось и трещало по швам, как худой, переполненный мешок. С запада заходили на Русь тучи грозные. Так что, неизвестно кто у кого защиты запросит, кто к кому присоединяться пойдет — Сибирь к Руси или Русь к Сибири.
Роман-хроника охватывает период русской истории от основания Руси при Рюрике до воцарения Михаила Федоровича Романова (862-1634). Читателя ждет в этой книге новый нетривиальный ракурс изображения хрестоматийных персонажей истории, сочный бытовой язык, неожиданные параллели и аналогии. В романе практически отсутствуют вымышленные сюжетные линии и герои, он представляет собой популярный комментарий академических сведений. Роман является частью литературно-художественного проекта «Кривая Империя» в сети INTERNET.http://home.novoch.ru/-artstory/Lib/ E-mail:.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
7068 год от Сотворения Мира уместились почти все события этой книги. Осенью, в ноябре Иван Грозный разругался в очередной раз с боярством, духовенством и уехал на богомолье. В этом походе по лесным монастырям он впервые заметил недомогание своей любимой жены Анастасии. То, что произошло потом, так натянуло нить, а лучше сказать — тетиву русской судьбы, что по-всякому могло дальше получиться. Еще неизвестно при каком государственном устройстве мы бы сейчас жили, пойди дело по-другому…
Мы часто рассуждаем о нелегкой судьбе России и русского народа. Мы пытаемся найти причины русских бед и неустройств. Мы по-прежнему не хотим заглянуть внутрь себя… Уникальное расследование Сергея Кравченко анализирует удивительные, а порой и комические картины жизни Государства Российского с 862 года до наших дней. Наберемся же духу объяснить историю нашей страны житейскими, понятными причинами. Вглядимся в лица и дела героев былых времен. Посмотрим на события нашего прошлого с позиций простого человека. Сколько на самом деле жен и наложниц было у князя Владимира? Правда ли, что Иван Грозный венчался с Марией Ивановной, не разводясь с Анной Колтовской? Умер ли Александр I в Таганроге или стал сибирским отшельником и долгие годы прожил в покаянии? Кто на самом деле расправился с Иваном Сусаниным и почему?
Хроника государства Российского от возникновения до наших дней. Художественное исследование русской национальной этики.Мы часто рассуждаем о нелегкой судьбе России и русского народа. Мы пытаемся найти причины русских бед и неустройств. Мы по-прежнему не хотим заглянуть внутрь себя… Уникальное расследование Сергея Кравченко анализирует удивительные, а порой и комические картины жизни Государства Российского с 862 года до наших дней. Наберемся же духу объяснить историю нашей страны житейскими, понятными причинами.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.