«…Явись, осуществись, Россия!» Андрей Белый в поисках будущего - [54]
Итак, «у», или душа, входит в этот мир, и за нею тянется змея: «h» или, если пренебречь различием русских и иностранных звуков, «х». Это «у-х» есть в Аблеухове, и есть «у-х» в Лихутине, но они различаются направлением: в Лихутине «у» стремится к «н», то есть в глубину, в Аблеухове – к «а», то есть к душевной полноте. Это противоположное расположение «у-х» – «х-у» на уровне звуков символизирует происходящую к концу романа перемену положений каждого из героев: Лихутин – «идиот» (как некогда Николай Аполлонович),[167] Аблеухов – в синих очках, с бородой, бывающий в церкви.
«Звук кричит страшным смыслом… “ha – hi” – пролетает оттуда; змея по-санскритски “ahih”; безобразие удушений и хрипов грозит…» (28,Гл). В Лихутине – «hi» или «ih», в зависимости от направления, но и «ih» и «hi» – в «ahih», и значит, для него эта змея опасна.
Кроме Дудкина, имя которого Александр – не настоящее, один только Лихутин имеет в своем имени «р» – звук борьбы, работы, энергии. «…Язык, как Зигфрид: мечом “r” – бьет по змею. Но, его обвивая, хрипит змей, ahih; задрожав, твердо борются: первое действо – борьба: её меч – твердый “r”…» (28, Гл). Имя Сергей Сергеевич Лихутин показывает, что борьба со змеем – противостояние ему – длилась по крайней мере в течение двух поколений (одинаковое имя и отчество). Корень имени «serg» можно рассматривать как наложение двух отмеченных А. Белым в «Глоссолалии» корней: «ser» – солнце, «erg» – энергия. Таким образом, сущность имени Сергей, по Белому, солнечная энергия; это меч, которым он боролся со змеем, но борьба была безуспешной: он арий, но не герой (hero): «р» имени и отчества переходит в «л» фамилии, меч «р» «смягчается» (36, Гл) в «л», и мягким «л» овладевает змей[168]. Описание Лихутина с веревкой на шее: «имел вид человека, решившего обмотаться змеей» (196, П) – намекает на это. Безысходность борьбы со змеем, заложенная в родовом имени и повлиявшая на судьбу Сергея Сергеевича Лихутина, сближает его с Аблеуховыми, которые, как указывал их герб, были «прободаемы» единорогом.
Звук «у», означающий душу и способность познать запредельное, есть и в фамилии «Дудкин», но он живет по подложному паспорту. Настоящее имя Александра Ивановича – Алексей Алексеевич Погорельский. Однако, когда его называют Андреем Андреевичем Горельским, он не возражает. Тем самым отрицается важность обоих корней, составляющих имя Александр: «Алекс» и «Андр», и, следовательно, придается особое значение одинаковому в обоих именах ударному слогу «-ей». Таким образом, для того чтобы понять, что изменилось в Алексее Погорельском после принятия им имени Александра Ивановича Дудкина, нужно обратить внимание на то, как изменились ударные слоги его полного имени. Итак, став революционером, он отказывается от «-ей», «-ей», «-ель» – и принимает «-ан», «-ан», «-уд». Даже беглого взгляда достаточно, чтобы заметить: замена явно неудачная, так как иметь сущность «ей – ей» (ср. те же ударные слоги в имени Сергей Сергеевич) всё же предпочтительнее, чем «ан – ан» (ср. ударные слоги имени Николай Степанович Липпанченко).
Основные герои «Петербурга» имеют в составе своих имен следующие ударные, а значит, несущие особую нагрузку слоги: «-ай», «-ан», «-ей», «-он». А. Белый не дает ни в «Глоссолалии», ни в «Петербурге» соответствующих этим звукосочетаниям образов, однако приведенные им в «Поэме о звуке» «наведенья» (83, Гл):
«А» – «изливается вниз» (52, Гл); «ужас, страх» (76, Гл); «воспринимающее начало есть “а”» (76, Гл);
«О» – «ощущение» (76, Гл); «через “о” излетаем мы в “а”, в мир души» (52, Гл);
«Е» – «есть наблюдение»; «все зоркости, трезвости, все сомнения мысли» (76, Гл);
«И» – «синева, вышина, заостренность» (76, Гл); «душевные существа» (52, Гл);
«Н» – «глубина и вода»; «пучина холодная» (79, Гл) – подталкивают к созданию следующей картины:
«ай» – передает ощущение, близкое к тому, что возникает, когда случайно вступаешь в воду: чувствуешь, что замочил пальцы, и скорее вытаскиваешь их из воды (или чуть проник за границу, вниз, и, испугавшись своих ощущений, выскочил обратно, наверх);
«он» – более глубокое и сознательное погружение во что-либо;
«ей» – скольжение по поверхности, как плоский камень по воде;
«ан» – летишь глубоко вниз, помимо собственной воли, это и проникновение в глубочайшие тайны и падение в пропасть.
Соединить подходящие элементы в схемы не составляет труда. При этом оказывается, что смысловая сторона полученной схемы выражает влияние характера мыслительной деятельности персонажа на его судьбу, т. е. иллюстрирует одну из основных идей романа: мысль действенна, мысль существует. Поясним сказанное на примере.
«Ей – ей» в настоящем имени Дудкина (по аналогии с не искушенным в философии Лихутиным) говорит о поверхностности его мышления, о недоступности для него философских глубин, но и указывает на его возвышенные душевные устремления. В романе такого Дудкина (точнее, Погорельского) нет, псевдоним существенно изменяет героя. Но «ан» в его новом имени сложнее, чем «ан» в фамилии Липпанченко, где это звукосочетание обозначает лишь глубину падения персонажа. «Ан» Дудкина – это его погружение в запредельное, «странное», его «тайное знание», но и его «парадоксальнейшая теория», с которой началась болезнь героя, приведшая его к гибели.
