Ястреб и Рысь - [4]

– Правильно, когда родители уходят раньше детей, а деды раньше внуков. Горе, когда наоборот.

Она хотела продолжить свою мысль, но тут извне раздался дикий треск, земля содрогнулась, словно недалеко в горах ухнула подточенная водой и ветром отвесная скала. Оба поспешно выбрались из дома, посмотрели в сторону шума. Где-то у самого Кладбища Шаманов шла нешуточная гроза: били короткие вспышки молний, гремело, ухало. Словно свора горных людей долбила о землю своими тяжелыми дубинками.

Рядом с Ястребом встал старейшина, толстый и высокий Кулик.

– Что там творится, дядька Кулик, не знаешь? – спросил его охотник.

Тот вместо ответа сам спросил:

– Слышал, два дня подряд в приречном селении бубен бил?

– Конечно. Умер кто-то?

– Шаман их старый умер.

– Бык? Я думал, он бессмертный.

– Шаманы живут очень долго. Но они не вечны. А когда умирают, их непременно нужно похоронить на Кладбище Шаманов. Они за жизнь столько всякой дряни себе на душу берут, пока по Миру мертвых шатаются и со злыми духами говорят…

– Так нельзя же на Кладбище Шаманов людям. Кто его туда мертвого доставляет?

– Посвященные Мруны, бога смерти. Умирает старый шаман, новый, переняв его силу, берет бубен и бьет особым образом. Его слышат Посвященные, приходят и забирают труп на Кладбище Шаманов, там хоронят.

– Как-то громко они его хоронят, – буркнул Ястреб и повернулся обратно к дому. Старейшина грустно вздохнул. Он видел молодого охотника насквозь.

– Ястреб, – окликнул в спину.

– Чего?

– Ты не ходи к мосту завтра, Ястреб. Нечего там простым людям шляться.

– Я подумаю над твоими словами, – бросил, не оборачиваясь, Ястреб. Этот оборот речи означал вежливый отказ.

– Не ходи туда, слышишь? – повторил Кулик, уже понимая, что охотник его не послушает.

Глава 2. Хулгу

1.

Утро застало Ястреба в пути. Пока двигался по знакомым местам, ступал быстро, не крадясь. А затем пришлось замедлиться и держать наготове копье. Уж очень странные запахи витали над лесом, в который он вошел. Тут не щебетали утренние птахи, не перешептывалась на кустах листва под ветром. Все будто вымерло. Охотнику плюнуть бы да отправиться в другое, более приветливое место. Но природное любопытство оказалось сильнее.

Лесные охотники знают простые правила с детства: как зашел в бор – не хрустеть сухими ветками, с тропы не уходить, без дела не кричать. Иначе беда тебе, и хорошо, если у лесных духов в это время будет доброе настроение.

Малозаметная тропка, повернув, вывела к берегу Громотушки. Ястреб осмотрелся и присвистнул. Мост – поминай как звали.

Полянка перед обрушенным мостом была покрыта сплошным черным налетом, точно кто-то в пыль измельчил угли и раскидал по округе. Горело тут что-то, причем сильно горело. Хорошо, еще дальше не пошел огонь, обернувшись большим лесным пожаром, поскольку только недавно отшумели затяжные дожди и почва впитала много влаги.

Первого убитого человека острый глаз Ястреба легко отыскал в черной траве. Труп лежал на спине прямо у моста. Когда-то белая шкура, служившая одеждой Посвященного, теперь превратилась в кроваво-грязную мешанину. Личина из бересты покосилась, от прорезей для глаз вниз струились ручейки застывшей крови. Мертвец сжимал в руке оказавшийся бесполезным черный трехгранный кинжал из камня.

Ястреб замер, вслушиваясь в мертвую тишину. Если человек убит, это половина опаски. Настораживало то обстоятельство, что никто мертвого не укрыл, как подобает. Значит – некому. Значит, убийца не наказан и может бродить рядом в поисках новой жертвы.

Еще один настораживающий момент: задрав человека, неизвестный не предпринял попытку его съесть или обглодать. Большой голодный хищник обязательно бы приступил к трапезе прямо на месте, а если уже сыт, прикопал бы добычу, спрятав от посторонних глаз. Только злой человек, злобный же дух либо бешеный зверь бросают убитых.

Еще одно тело безжизненно качалось, закинутое неведомой силой на поперечный сук могучего кедра. С земли Ястреб мог до него дотянуться, лишь вытянув во всю длину руку с копьем. Третий покоился под березой в луже крови, и также сразу по одному его неестественно вытянутому телу становилось понятно: мертв.

Тут послышался слабый стон от берега. Охотник мгновенно выскочил к реке на галечную полоску, отделяющую насыщенную корнями лесную землю от студеной воды Громотушки. Удивился еще, как раньше не заметил, что в сторону от места схватки шел обильный кровавый след, словно кто-то полз, истекая кровью.

У Посвященного хватило силы добраться до воды, обмыть и перетянуть куском одежды раны на бедре и животе. К счастью, пусть и глубокие, но не смертельные. Берестяную личину он снял, меховую одежду подстелил под себя. Услышав, как загремели камни под ногами Ястреба, – тот шумел нарочно, чтобы привлечь внимание, ¬– раненый вздрогнул, схватился за кинжал.

– Эй! – окрикнул его охотник, закидывая копье на плечо так, чтобы наконечник смотрел назад. Тем самым он демонстрировал чужаку мирные намерения.

– Ты кто? – прохрипел Посвященный, часто моргая.

– Ястреб из рода Орла. Большой охотник! Кто это вас тут так покрошил?

– Хулгу, – коротко ответил Посвященный.