Ярость - [86]
Прежде всего, он предположил, что следует написать собственные правила игры. Смухлевать, и, благодаря этому, победить. Как в той знаменитой сцене с Индианой Джонсом. Противник размахивает саблей, уверенный, что через миг порубит археолога на кусочки, на что тот вытаскивает пистолет и завершает дело одним выстрелом. Его ситуация была аналогичной. Противник размахивает инкрустированной саблей, крутит пируэты, хвастает всем своим добытым за многие годы фехтовальным мастерством, планирует, как он в последующих перемещениях и ударах станет унижать, показывать свое превосходство — и получает маленькую пулю прямо между глаз. Бах.
Вот какова была стратегия Шацкого: бах.
Она означала, что ему следовало действовать непредсказуемо, чуть ли не иррационально. Этот способ должен быть совершенно иным, чем предусмотрел противник. Только так сможет он вставить ему палку в колеса.
Шацкий пришел к такому выводу и понял, что если он сам желает действовать таким образом, необходимо принять самое трудное решение в жизни. Не только профессиональной, но и жизни вообще. Преступник наверняка предусматривал, что сейчас Шацкий воспользуется своим положением звезды прокуратуры, чтобы развернуть операцию, которая станет темой дня номер один не только польских, но и мировых информационных агентств. Эксперты будут анализировать фотографию трубы, информатики своими путями будут устанавливать, откуда было передано сообщение. Любая запись с камер на трассе «школа — Эбдо[108]» будет просмотрена и проанализирована. В дело вступят проводники с собаками. Вся полиция будет брошена на то, чтобы допросить всех, кому в тот день не посчастливилось пребывать в центре, и которые чего-то там могли видеть. Самые обычные действия, реализуемые в случае похищения, только доведенные до абсурда: портреты Хели круглосуточно по всем телевизионным каналам, репортеры, в режиме реального времени ведущие передачи из-под ее школы.
У Шацкого было огромное желание начать действовать именно этим классическим образом, каждый нейрон в его голове вопил, чтобы хозяин поступил именно так. Каждый? Почти что каждый. Горстка защищалась, утверждая, будто бы преступник просто обязан был предвидеть подобные рутинные действия. Более того: он наверняка их ожидал. И как раз потому он должен был поступить наоборот. Укрыть перед всем миром факт похищения, не сообщать никому, загадку решить самостоятельно и только лишь после того наносить удар.
Он размышлял о споре Фалька и Клейноцкого. Асессор утверждал, будто бы данную ситуацию нельзя сравнивать с аутодафе, убийства, совершенного в какой-то лесной хижине — с публичной экзекуцией, которая должна была привлекать толпы и информировать, чего делать можно, а чего — нет. Клейноцкий аргументировал, что, возможно, все дело должно стать публичным и видимым лишь тогда, когда движущая делом личность посчитает это необходимым. И, похоже на то, что он был прав. Постройку места для сожжения они преждевременно приняли за экзекуцию.
Огонь должен был вспыхнуть, когда публика будет соответствующим образом возбуждена и надлежащим образом подготовлена. Вот в этом был смысл. Костер следует поджигать тогда, когда толпа заполнит рыночную площадь, и нужно быть уверенным что она не разойдется до тех пор, пока не получит своей доли крови и сенсаций. Разве кто-нибудь, находящийся в здравом уме, спалил бы колдунью походя, без рекламы, в связи с чем большая часть горожан оставалась бы в уверенности, что где-то в центре вспыхнул небольшой пожар, но его, похоже, тут же и погасили.
Вопрос, как поведет себя преступник, если увидит, что, вопреки его ожиданиям, безграничная истерика в связи с исчезновением дочки прокурора начата не будет.
Да, это был хороший вопрос. Шацкий встал и начал ходить вокруг своего письменного стола. А за окном царила чернейшая из всех черных ночей. В черной зеленой дыре не мигали желтые огни строительных машин, давным-давно отключили иллюминацию собора. Чернота, и ничего более.
И как он себя поведет?
Поначалу, наверняка, будет ждать. Маленькими глоточками попивать йерба матэ или чего там попивают люди с комплексами, наверняка что-то здоровое, пялиться на экран с «Полсат Ньюс», слушать «Радио Ольштын и каждую минуту обновлять главную страницу местного информационного портала. До полудня будет спокоен, после полудня начнет раздумывать, а в чем же дело, вечером же посчитает, что поведение Шацкого и органов правосудия обязано представлять собой элемент стратегии. Если у него имеются какие-то ходы (о чем подозревал Клейноцкий) в полиции или прокуратуре, он попытается выяснить, что это за стратегия. А если не выяснит, почувствует беспокойство.
И вот тогда он может посчитать, что план необходимо переорганизовать. И что лучше реализовать его с усеченной публикой, чем не реализовывать вообще.
Прокурор Теодор Шацкий пришел к этому выводу, вернулся к столу и тяжело уселся за ним.
Его внутренняя убежденность соглашалась с результатами логических рассуждений: если он желает спасти Хелю, то обязан сделать это сегодня, и обязан сделать все это сам. Посвящать кого-либо в его ситуацию и в его собственные намерения — дело слишком уж рискованное.
Действие романа разворачивается в древнем польском городе Сандомеже, жемчужине архитектуры, не тронутой даже войной, где под развалинами старой крепости обнаружены обескровленный труп и вблизи него — нож для кошерного убоя скота. Как легенды прошлого и непростая история послевоенных польско-еврейских отношений связаны с этим убийством? Есть ли в этих легендах доля правды? В этом предстоит разобраться герою книги прокурору Теодору Щацкому.За серию романов с этим героем Зигмунт Милошевский (р. 1976) удостоен премии «Большого калибра», учрежденной Сообществом любителей детективов и Польским институтом книги.
Наутро после групповой психотерапии одного из ее участников находят мертвым. Кто-то убил его, вонзив жертве шампур в глаз. Дело поручают прокурору Теодору Шацкому. Профессионал на хорошем счету, он уже давно устал от бесконечной бюрократической волокиты и однообразной жизни, но это дело напрямую столкнет его со злом, что таится в человеческой душе, и с пугающей силой некоторых психотерапевтических методов. Просматривая странные и порой шокирующие записи проведенных сессий, Шацкий приходит к выводу, что это убийство связано с преступлением, совершенным много лет назад, но вскоре в дело вмешиваются новые игроки, количество жертв только растет, а сам Шацкий понимает, что некоторые тайны лучше не раскрывать ради своей собственной безопасности.
Дело об убийстве в ходе психотерапевтической сессии связывается с преступлением, совершенным службами безопасности Польши почти два десятка лет назад. Книга погружена в реалии современной польской действительности. Возможно, книга будет любопытна тем, кто интересуется «терапией расстановок».
Подозрение в убийстве еврейского священника на заднем дворе синагоги падает на ярого местного антисемита, который не раз угрожал ребе. Но после убийства главного подозреваемого установление истинных мотивов и личности преступника становятся делом случая.
Забавная детская игрушка на месте убийства. Выведет ли она на след убийцы? Прочитайте и узнаете.
Два убийства, схожих до мелочей. Одно совершено в Москве в 2005 году, другое — в Санкт-Петербурге в 1879-ом. Первое окружено ореолом мистики, о втором есть два взаимоисключающих письменных свидетельства: записки начальника петербургской сыскной полиции, легендарного И. Д. Путилина и повесть «Заговор литераторов» известного историка и богослова. Расследование требует погружения, с одной стороны, в тайны мистических учений, а с другой, в не менее захватывающие династические тайны Российской империи. Сможет ли разобраться во всем этом оперуполномоченный МУРа майор Северин? Сможет ли он переиграть своих противников — всемогущего олигарха и знаменитого мага, ясновидца и воскресителя? Так ли уж похожи эти два убийства? И что такое — древо жизни?
Карьера нью-йоркского детектива Саймона Зиля и его бывшего напарника капитана Деклана Малвани пошла в абсолютно разных направлениях после трагической гибели невесты Зиля во время крушения парохода «Генерал Слокам» в 1904 году.Хотя обоих мужчин ждало большое будущее, но Зиль переехал в Добсон — маленький городок к северу от Нью-Йорка — чтобы забыть о трагедии, а Малвани закопал себя ещё глубже — согласился возглавить участок в самом бандитском районе города.В распоряжении Малвани находится множество детективов и неограниченные ресурсы, но когда происходит очередное преступление при загадочных обстоятельствах, Деклан начинает искать того, кому может полностью доверять.На сцене Бродвея найдена хористка, одетая в наряд ведущей примы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Игорь Соколовский понял, что обычные законы ему не помогут. Его враг силен и коварен. И он переступает через законы общества, законы морали. И что остается простому оперу Соколовскому, который потерял, кажется, уже все. У него остались только память и любовь. А еще друзья. И с этим оружием он решил идти до конца, чтобы разрубить запутанный узел лжи и предательства. Но как не разорваться на части между двумя женщинами, как бороться со страхом потерять любимую, как защитить близких ему людей и выжить самому? А ведь это так трудно, когда ты сам уже умирал, когда смотрел в глаза мертвым и знал, что они тоже лгут тебе.